Весной этого года мир потрясло грандиозное по своим масштабам журналистское расследование, получившее название «Панамский архив». В результате утечки данных группа журналистов, объединившаяся в рамках Международного консорциума журналистских расследований, получила доступ к 2,6 террабайта документам, демонстрирующих глобальную паутину коррупции и уклонения от уплаты налогов.
В сентября в Бишкек прибыл один из тех, кто работал над «Панамским архивом», американский журналист Уилл Фитцгиббон. О своем опыте работы над Панамскими документами он рассказал в интервью нашему партнеру Internews.
— Почему вы решили работать в сфере журналистских расследований?
— Журналистское расследование позволяет не только рассказывать истории о людях и явлениях, но и менять систему. Я думаю, это замечательная профессия, и у любознательных журналистов есть власть.
— У вас есть опыт работы в различных проектах. Скажите, пожалуйста, в чем особенность Международного консорциума журналистских расследований?
— Это уникальная организация, призванная создать сеть занимающихся расследованиями журналистов по всему миру. Я могу с гордостью заявить, что Международный консорциум журналистских расследований сделал качественную работу, расследовав «Панамский архив». Это дело можно считать хорошим примером глобального сотрудничества журналистов.
— Какой была ваша роль в проекте «Панамский архив»?
— Как и в других проектах консорциума, я — часть штата. Нас очень много. Есть человек шесть, работающих в Вашингтоне полный рабочий день, и еще шестеро тех, кто создал часть нашей базы данных.
Немецкий журналист, раздобывший 11,5 млн файлов, думаю, понял, что не сможет самостоятельно обработать такое количество данных, а потому обратился в консорциум. После того как Международный консорциум журналистов получил документы, мы сразу же начали думать о том, чтобы собрать команду журналистов по всему миру. Потому что ни один, ни даже полсотни журналистов не смогут рассказать истории, которые содержатся в 11,5 млн файлах.
Моя первоначальная задача заключалась в изучении газет, телешоу, радиопередач, создаваемых журналистами, которых я знал и с которыми мне доводилось работать в прошлом. Я особенно сосредоточился на Африке.
Кроме этого я, конечно, был занят созданием статей, основанных на Панамских документах.
— Почему Международный консорциум журналистских расследований решил придать гласности все полученные данные?
— «Панамский архив» имеет большой общественный интерес. А общественный интерес — это то, чем руководствуются в своей работе журналисты.
Мы делаем свою работу не потому, что нам нравится лезть в личную жизнь людей, не потому что для нас важно, есть ли у обычного человека банковский счет или нет. Мы публикуем все эти данные, потому что они демонстрируют, как люди используют офшоры для совершения преступлений. Они прятали деньги от правительств, часто — даже от жен. Использовали систему, которую обычный человек использовать не может. Важно помнить, что существование офшоров извращает ту экономическую систему, в которой живем, все мы — люди, не пользующиеся офшорами.
Я плачу налоги в Америке, вы платите налоги в своей стране. У правительств и общественности есть определенные опасения, что некоторые люди — часто богатые, а иногда и опасные — могут использовать офшорную систему, чтобы избежать правил, по которым живут все остальные.
— То есть вы хотели рассказать людям о фактах, которые кто-то хотел скрыть?
— Мы и наши партнеры были уверены: это то, что необходимо разоблачить. То есть возвращаясь к ранее сказанному: «Панамский архив» — это те самые истории, которые могут изменить систему. То есть с помощью наших публикаций мы показали обществу и властям, что существуют конкретные пути, позволяющие обходить правила и делать незаконные вещи.
— После публикации Панамских документов вы упомянули, что все офшорные транзакции производились в американских долларах и многие из них были связаны с американскими банками. Каким образом США могут решить эту проблему?
— На США, без сомнения, лежит большая ответственность, связанная с решением этого вопроса. Считается, что в Америке платится больше всего налогов, чем в любой другой стране. Но есть штаты, в которых практикуется налоговая экономия, и людей активно поощряют пользоваться такими услугами, потому что это можно сделать конфиденциально. Это уже само по себе является неправильным, и панамский скандал это продемонстрировал. Думаю, у США теперь есть определенные намерения преобразовать систему и увеличить прозрачность. Возможно, будут введены правила, согласно которым от любого, кто владеет офшорной компанией, будет требоваться предоставить свое настоящее имя. Но, конечно же, на начальном этапе результаты от реформ будут небольшими.
— Что вы чувствовали, занимаясь Панамскими документами? Ведь вы узнали столько всего секретного…
— Первое — и достаточно продолжительное — время я нервничал. В основном потому, что никогда на 100% не ясно, как люди отреагируют на ту или иную информацию. Мы не были уверены в успехе проекта, ведь людям это могло бы показаться неинтересным. Панамский скандал — это не первая история, когда становится известно про офшорные компании с большим количеством денег. Вдруг читатели просто бы пожали плечами и забыли об этом. Потом я задавался вопросом: будут ли мне писать люди, которым не понравилась моя статья. К счастью, пока что этого не произошло. В конечном итоге, я чувствую волнение потому, что наслаждаюсь этим проектом и его успехом.
А еще я рад тому, что журналисты из разных стран — включая такие небольшие государства, как Того в Западной Африке или Новая Зеландия, — имели возможность публиковать истории из «Панамского архива».
— Вопрос по поводу другого проекта — «Швейцарских утечек». Вы координировали и расширяли сотрудничество Международного консорциума журналистских расследований с журналистами по всей Африке. Почему именно этот континент?
— Да, я работаю в консорциуме как репортер, также в мои задачи входит расширять сотрудничество с нашими африканскими партнерами. Как я говорил, консорциум — это целая сеть журналистов. У нас есть репортеры из Великобритании, Франции, Америки, Австралии, Индии — по всему миру. Когда я только начал работать в этой сети, то обнаружил, что с нами сотрудничало очень мало коллег из Африки. При этом на континенте существует 54 страны, а потому в рамках проекта «Смертельная добыча» я начал искать партнеров в Африке.
— Изменилась ли как-то работа африканских журналистов?
— Мне кажется, что за последние несколько лет в Африке журналисты стали больше заниматься расследованиями, появилось больше информационных агентств. Я думаю, что журналисты, с которыми мы работали, довольны и горды собой. Ведь они добились изменений в своих странах.
Я думаю, что и в Африке, и вообще в мире общество хочет, чтобы журналисты вели расследования. Люди беспокоятся, что журналистика потеряла свою силу и власть.
— Что вы думаете о центральноазиатской расследовательской журналистике?
— Из того что я видел на тренингах, журналисты Центральной Азии весьма заинтересованы в том, чтобы проводить расследования. И это, я считаю, главное. Ведь журналистика расследований — это больше о страсти, нежели о карьере. Ее основа — то, что ты намерен думать, работать и идти дальше, чем обычно. Важно иметь личную вовлеченность и сильный интерес. И это на самом деле потрясающе!
Очевидно, что должна быть институциональная поддержка и поддержка международных сообществ. И сегодня журналистам, ведущим расследования, гораздо легче работать глобально. Вы только представьте — для того чтобы повысить значимость своих расследований, журналист может работать не только в рамках своей страны, но и использовать связи за ее пределами — работать с партнерами из нашего консорциума или с коллегами из другой сети. Кстати, насколько я знаю, Международный консорциум журналистских расследований намерен вскоре начать работу с центральноазиатскими репортерами.
