В Кыргызстане под заключением может оказаться каждый, будь то студент-блогер, писатель или пенсионер. Kaktus.media разобрал несколько кейсов и поговорил с юристами о том, почему судьи в большинстве случаев заключают подозреваемых под стражу, тогда как есть другие, более мягкие меры пресечения.
Дело публициста Олжобая Шакира
Писатель, публицист и общественный деятель Олжобай Шакир активно высказывал свое мнение по политическим вопросам в соцсетях. 31 августа он планировал выйти на митинг против передачи четырех пансионатов на Иссык-Куле Узбекистану, но 24 августа сотрудники ГКНБ задержали его по подозрению в призыве к массовым беспорядкам, неподчинении представителям власти и попытке насильственного захвата власти. В тот же день Первомайский райсуд отправил его в СИЗО. Таким образом публицист находится в заключении уже четвертый месяц.
Аналогичная ситуация у блогера Афтандила Жоробекова. Он намеревался 9 декабря провести митинг против изменения флага, но был задержан по подозрению в призывах к массовым беспорядкам.
Гражданские активисты
23 октябре прошлого года были задержаны ряд гражданских и политических активистов, выступающих по кемпир-абадскому вопросу. В общей сложности в СИЗО оказались 27 человека. Среди задержанных были 71-летняя Асия Сасыкбаева, 63-летняя Гульнара Джурабаева, Клара Сооронкулова, имеющая несовершеннолетнего ребенка. Несмотря на такие обстоятельства, как преклонный возраст, болезни и наличие малолетних детей, суд отправил их в СИЗО на два месяца. Меру пресечения по ходатайству следователя МВД суд продлевал несколько раз.
Например, Перизат Сурановой нужна была уже срочная операция. На свободу женщины смогли выйти лишь через полгода. По словам активистов, условия содержания в СИЗО были ужасными, в результате чего обострились их хронические заболевания. В настоящее время еще 11 фигурантов дела — мужчины — остаются под заключением.
Студента, блогера Ырыса Жекшеналиева задержали 14 августа 2022 года. Его подозревали в призывах к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам. Причиной уголовного преследования стало то, что Жекшеналиев в соцсетях поделился старой публикацией с критикой идеи разработки месторождения Жетим-Тоо. Садыр Жапаров написал у себя на странице в соцсетях, что в отношении «лжепатриотов» необходимо принимать меры, после чего блогер и был задержан.
Жекшеналив пробыл в заключении три месяца. В октябре 2022 года его отпустили под домашний арест. Прокурор просил для него семь лет лишения свободы. 4 декабря суд оправдал Жекшеналиева. Таким образом эта история стоила для парня три месяца лишения свободы и почти год жизни под морально-психологическим давлением.
В СИЗО могут оказаться и крупные бизнесмены, чиновники. Многих из них, правда, отпускают, когда они выплатят миллионы.
Что говорит закон?
Согласно Уголовно-процессуальному кодексу, в Кыргызстане существует шесть видов мер пресечения:
- подписка о невыезде;
- передача под наблюдение командования воинской части;
- передача ребенка под присмотр родителей или лиц и организаций, их заменяющих;
- залог;
- домашний арест;
- заключение под стражу.
Заключение под стражу является самой строгой мерой и должна осуществляться в исключительных случаях. Она применяется в тех случаях, если, например, будучи на свободе подозреваемый может повлиять на ход следствия, угрожать свидетелям, уничтожить доказательства, продолжит заниматься преступной деятельностью, представляет опасность для общества и может скрыться от следствия.
По словам адвоката Тимура Султанова, в определении следственного судьи должны быть указаны конкретные фактические обстоятельства, на основании которых судья и принял такое решение. При этом заключение под стражу может применяться только по тем статьям, которые предусматривают наказание в виде лишения свободы более пяти лет при невозможности применения иной более мягкой меры пресечения.
«Однако судьи обращают внимание только на тяжесть предъявленного обвинения, не учитывая обстоятельства, заслуживающие внимание. Судом при применении меры пресечения должны приниматься во внимание наличествующие признаки того, что обвиняемый будучи на свободе может скрыться, воспрепятствовать объективному ведению следствия или оказывать давление на свидетелей. На практике судьи данные обстоятельства не учитывают и принимают решение лишь основываясь на тяжесть обвинения и ничем не подкрепленные доводы органов следствия. Аргументы и доказательства стороны защиты не принимают во внимание и не дают им никакую оценку», — говорит Султанов.
Мониторинговая группа с участием юристов правовой клиники «Адилет» изучала статистику применения меры пресечений.
Анализ показал, что примерно в 70-80% случаев судьи удовлетворяют ходатайство следователей.
Почему так происходит? Говорит ли такой высокий процент удовлетворения ходатайств о том, что судьи руководствуются интересами следствия, а не объективными обстоятельствами и правами человека?
Следственные судьи некомпетентны
По словам юриста, эксперта по правовым вопросам Аслана Кулбаева, следственные судьи тщательно не проверяют обстоятельства, которые указывают следователи и почти всегда удовлетворяют их ходатайства без лишних вопросов. Он отмечает, что в кыргызстанской правовой системе заключение под стражу воспринимается как наказание, что нарушает презумпцию невиновности.
«Следственные судьи свои решения обосновывают лишь ссылкой на тяжесть совершенного преступления, то есть им достаточно сказать, что лицо подозревается в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, но при этом они не проверяют обоснованность этих подозрений. Подобная практика идет вразрез с принципами уголовного процесса и прежде всего конституционным принципом «презумпция невиновности». Обвиняемый должен считаться невиновным, пока его вина не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда. Это один из важных, ключевых принципов уголовного процесса, и это не просто скопированный или «навязанный нам Западом принцип». Он основан на истории человечества, покалеченных судьбах тысячи людей. Достаточно вспомнить политические репрессии 30-х годов, когда только на основании признательных показаний, полученных под пыткой или доносами других лиц, могли осудить человека.
Можно сказать, что следственные судьи не оправдали возложенные на них надежды. В особенности по вопросам проверки законности задержания и применения мер пресечения. Судебный контроль как элемент защиты прав и свобод человека абсолютно не работает. Возникает вопрос: кто будет сторожить сторожей?
Но это вовсе не означает, что надо отказаться от судебного контроля. В стране есть объективные причины, которые создают трудности в становлении института следственного судьи», — говорит юрист.
Юрист напомнил, что институт следственных судьей в Кыргызстане ввели в 2019 году и, как он считает, за четыре года судебная власть еще не полностью осознала важность функции судебного контроля за законностью действий и решений следователя и прокурора.
«К сожалению, большинство следственных судьей не обладают достаточными знаниями о порядке производства следствия, чтобы осуществлять контроль за действиями и
решениями следователя, прокурора. Чтобы дать им оценку, достаточно изучить мотивировочную часть решений следственных судьей», — говорит Кулбаев.
Однако, подчеркивает он, не стоит рассматривать проблему необоснованной меры пресечения лишь на уровне компетенции судей. Эта проблема исходит от всех участников правовой системы.
«Работа следственных судьей, безусловно, зависит от качества работы следственных органов. Прежде всего следователя – государственного должностного лица, который не должен ходатайствовать о заключении под стражу лица, если нет на это законных оснований. А прокурор тоже как государственное должностное лицо, осуществляющее надзор за следствием, не должен направлять в суд необоснованный материал, а на судебном заседании должен быть на стороне закона. Это в идеале», — считает эксперт.
Как мы можем получить качественную работу от следственного судьи, если другие ключевые участники процесса, выступающие от имени государства, сами нарушают закон?
Судьи принимают решение под давлением
Другая причина, почему судьи избирают самую строгую меру наказания, — страх перед общественным скандалом и давлением сверху.
«В последние годы суды, как и другие государственные органы, сильно подвержены так называемому резонансу, когда к определенному делу приковано внимание общественности. Политики и высокопоставленные лица начинают высказывать свое мнение и берут дело под контроль. Пользователи в социальных сетях и общественность начинают возмущаться и давать оценку решениям судьей. В таких случаях в расследовании и рассмотрении дела теряется объективность, и это уже не правосудие, а манипуляция. А ведь производство уголовного дела — это как хирургическая операция. Представьте, что хирургу во время операции все начинают звонить, что-то требовать или подсказывать. Иногда законное решение суда об изменении меры пресечения и освобождении от заключения воспринимается общественностью и даже некоторыми юристами неверно, как будто суд закрыл дело или освободил виновного от наказания. В связи с этим нужно информировать через СМИ и давать разъяснения общественности по таким решениям. То есть нужно повышать правовое сознание населения, а не применять закон в зависимости от общественного настроения», — полагает юрист.
О применении административного ресурса, так называемого телефонного права, говорят всегда, когда случаются резонансные уголовные дела: на политиков, бизнесменов, активистов, интернет-пользователей и журналистов. И несмотря на то что никаких доказательств звонков сверху нет, в головах общественности укоренилось, что независимая по Конституции судебная власть является де-факто частью исполнительной.
СИЗО — это инструмент для выбивания денег и показаний?
Адвокат Кайсын Абакиров считает, что заключение под стражу в последние годы используется как инструмент для давления на граждан.
«В нашей стране заключение под стражу превратилось в инструмент выбивания денежных средств от бизнесменов и запугивания граждан, критически настроенных к властям. Несмотря на личность, возраст, состояние здоровья и другие обстоятельства, которые суд должен учитывать, человека все же заключают под стражу. Судьи должны учитывать обоснованность лишения свободы человека, но что происходит на самом деле?
В суд поступают материалы, в которых нет ни одного следственного действия. То есть дело возбудили, но каких-то мероприятий, например, допроса, в рамках этого дела еще нет. Следователи даже не удосуживаются собрать все материалы, которые подтверждают обоснованность их подозрений. Ни следователь, ни судья не учитывают возраст, состояние здоровья и другие обстоятельства.
В моей практике был случай, когда 69-летнего человека с гипертонической болезнью третьей степени заключили под стражу. Если бы с этим человеком в СИЗО что-то случилось, то кто понес бы ответственность? Правоохранительные органы ни во что не ставят ценность свободы и прав человека, а заключение под стражу превратили в целый институт для давления и запугивания человека», — считает адвокат.
Вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста, возмещается государством в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
Однако, как отмечает Кайсын Абакиров, пострадавшие от незаконных решений, не пользуются своим законным правом.
«Пострадавший может обратиться в суд, но в реальности мало кто решается на это. Эта система настолько ломает человека, что он даже не хочет вспоминать этот период своей жизни, он просто хочет забыть это как страшный сон, и желания вновь судиться и доказывать что-то у него уже нет», — говорит адвокат.
Независимость судей — это иллюзия
По словам адвоката Бакыта Автандила, столь высокий процент удовлетворения ходатайств следователей говорит о том, что судьи зависимы от силовых структур.
«Человека отправляют в СИЗО для того, чтобы оказывать морально-психологическое давление и подавить его волю, а также для устрашения других. Несмотря на наличие обстоятельств в пользу применения более мягкой меры пресечения, например, домашнего ареста или подписки о невыезде, судьи удовлетворяют ходатайство о самой строгой мере пресечения, даже если у следствия нет веских аргументов.
Насколько известно, даже при подаче документов для выдвижения своей кандидатуры на должность судьи эти люди дают добровольное согласие на прослушку своих телефонных разговоров, а также своих родственников», — поделился мнением адвокат.
Судьи под особым контролем правоохранительных органов, поэтому говорить о какой-либо независимости судей не стоит, не нужно и питать никакой иллюзии на этот счет.
https://kaktus.media/491537
