Наталья Бушуева была одной из немногих остававшихся в Узбекистане журналистов, кто осмеливался делать честные и открытые репортажи о происходящем в республике. В последнее время она вызывала особенное раздражение властей, которое, в конце концов, вылилось в возбуждение против журналистки уголовного дела. Спасаясь от тенденциозного узбекского правосудия, Н.Бушуева нелегально покинула Узбекистан. О том, каким именно образом узбекскими спецслужбами производилось давление на журналистку, Наталья Бушуева рассказывает в интервью ИА «Фергана.Ру».
Фергана.Ру: — Наталья, когда Вы начали сотрудничать с радиостанцией «Немецкая волна»? Как долго и на каких позициях Вы там работали?
Наталья Бушуева: — Я сотрудничаю с «Немецкой волной» как стрингер с конца 2002 года.
Фергана.Ру: — Имели ли Вы официальную аккредитацию от узбекского МИДа?
Наталья Бушуева: — Аккредитация у меня была, но срок ее действия завершился в начале сентября 2005 года, и ее больше не продлевали. Я несколько раз подавала документы на продление аккредитации, но никакой реакции не последовало – мне не сказали ни «нет», ни «да».
Фергана.Ру: — Каким образом Вы получали зарплату?
Наталья Бушуева: — Гонорары за радиорепортажи я получала на свой счет в банке «Асака», где даже справка лежала о том, что я — корреспондент «Немецкой волны». Одно время в банках требовали такую справку, если поступали переводы от юридических лиц.
Еще в ноябре прошлого года я узнала, что представители СНБ пришли в банк и потребовали всю распечатку с моего счета за последние пять лет. Тогда уже мне стало понятно, что они что-то замышляют. В конце декабря такую же распечатку с моего счета, уже официально, запросила налоговая инспекция. Семнадцатого февраля меня вызвали в налоговую, я пошла туда со своим адвокатом.
Работник налоговой, кивая на распечатки моего счета, стал спрашивать, на каком основании я получаю эти деньги, и потребовал справку от моей компании в подтверждение того, что я получала деньги как корреспондент. Мне также было заявлено, что я должна заплатить все налоги за пять лет. Я объяснила, что все это время платила налоги в Германии, а мой адвокат добавил, что существует договор между Германией и Узбекистаном об избегании двойного налогообложения. Налоговик ответил, что не знает ни о каком договоре и что я должна принести справку от радио «Немецкая волна» о том, сколько денег мне было начислено за все эти годы и сколько было удержано налогов.
В свой следующий визит в налоговую инспекцию я принесла несколько писем-отчетов за прошлые годы, которые регулярно получала от «Немецкой волны». К этому времени сотрудник налоговой уже знал о договоре по поводу двойного налогообложения между Германией и Узбекистаном, и стал говорить о разнице в налогах, которую я должна выплатить.
Фергана.Ру:- Что они имели в виду?
Наталья Бушуева: — К примеру, в Германии я платила налоги в размере, примерно, 26-28 процентов. Возьмем эту цифру для наглядности. В Узбекистане же за последние пять лет налог с тридцати с чем-то процентов стал постепенно снижаться, и в этом году даже стал 25-процентным. То есть, если следовать теории «моего» налоговика, получается, что теперь уже узбекское государство обязано выплатить эту разницу мне. В налоговой мне показали один пунктик, в котором говорится, что сумма налогов, которую платит гражданин Узбекистана в другой стране, не должна превышать сумму, которую нужно платить в Узбекистане. Исходя из этого, по их словам, разница должна быть мною доплачена.
В последний мой визит в налоговую инспекцию я была на приеме у начальника этого управления. Как всегда, я пришла с адвокатом. Принесла справку от компании, которую они просили. Кроме того, что в ней было указано, сколько мне начислено за каждый год и сколько реально я получила за вычетом налогов, там было написано также, что я — фрилансер. Налоговики сказали, что все подсчитают и после этого вызовут меня. Но больше в налоговую инспекцию меня уже не вызывали. После этого визита недели две-три было затишье, а затем пришел вызов в прокуратуру.
Фергана.Ру: — В чем Вы были обвинены прокуратурой Узбекистана?
Наталья Бушуева: — Официально в первый раз меня вызвали в прокуратуру семнадцатого марта. Накануне поздно вечером мне домой принесли повестку из городской прокуратуры, я расписалась в получении, и только потом обратила внимание, что меня вызывают в качестве свидетеля. Как мне потом сказал адвокат — Сухроб Исмаилов из организации «Веритас», — это стандартный прием, когда фактически обвиняемого вызывают в качестве свидетеля, что не позволяет ему присутствовать на допросе со своим адвокатом.
Утром мне позвонил следователь по особо важным делам и напомнил, что я должна прийти. Когда я сказала, что без адвоката я приходить не собираюсь, он ответил, что на стадии доследственной проверки адвокат мне не требуется, а придти я обязана.
В ходе нашей так называемой беседы следователь на протяжении примерно трех часов спрашивал меня о моей журналистской деятельности. Тема налогов заняла лишь мизерную часть допроса.
Официальное обвинение мне предъявили 24 марта, ровно через неделю после первого вызова. Следователь заявил, что на меня заведено уголовное дело по двум статьям – за неуплату налогов и трудовую деятельность без лицензии. Обвинение по второй статье меня чрезвычайно удивило, поскольку до этого ни одному корреспонденту не инкриминировалась работа без аккредитации. После объявления о возбуждении уголовного дела следователь с моих слов начал писать протокол допроса. Хотя и во второй раз я по-прежнему была вызвана в качестве свидетеля, то есть – опять без адвоката.
От меня, в частности, очень хотели услышать о коллегах по «Немецкой волне». Мой стандартный ответ на вопросы подобного толка был таков: мне об этом ничего неизвестно, я работаю с редакцией индивидуально. Естественно, такой ответ следователя не устраивал, и он все время повторял: смотрите, мол, как бы потом вам это боком не вышло. Но я «гнула» свое. А недавно узнала из своих источников, что после моего побега журналистам в этом учреждении говорили, что я якобы «раскололась» и всех «сдала».
Кстати, подобное мне сообщалось и о моих коллегах. Вот, например, так звучал вопрос следователя: «Такой-то журналист написал в своих показаниях, что на «Немецкую волну» работают те-то и те-то. Что вы на это скажете?» Я отвечаю, что мне об этом неизвестно, я работала с редакцией индивидуально. Следователь: «Вы опровергаете сведения этого журналиста? Значит, он лжесвидетельствует?» Вопрос-то какой! Хорошо, я сообразила ответить, что ему, возможно, известно больше.
Были вопросы и другого рода, к примеру, про мою стажировку в Германии на радио «Немецкая волна»: что там делала, с кем общались и так далее. Или о том, каким образом я передавала материалы на «Немецкую волну», как работала бухгалтерия этого радио, каким именно образом шли начисления, как я подбираю темы для материалов.
В середине допроса следователь зачитал мне письмо от имени МИДа Узбекистана, в котором говорилось, что такие-то работают как корреспонденты «Немецкой волны», что анализ радиопередач об Узбекистане показал, что характер этих репортажей носят очернительский характер, искажающий действительность.
В конце допроса прозвучал и вопрос о налогах, но он был задан с целью выйти вновь на самую интересующую их тему – тему журналистики.
В заключение последнего допроса, длившегося в течение примерно пяти часов, следователь приказал мне расписаться в подписке о невыезде. Я заявила, что без адвоката подписывать ее не буду. Через некоторое время ко мне подъехал адвокат, подписку о невыезде пришлось подписать.
Все эти допросы свидетельствовали о том, что ничего хорошего меня не ждет, что готовится показательный процесс, и бороться за свои права в этом случае бесполезно. Противостоять такой системе в неправовом государстве невозможно.
В тот день я почувствовала себя попавшей в западню…
Фергана.Ру: — Как на обвинения в Ваш адрес отреагировало руководство радиостанции?
Наталья Бушуева: — «Немецкая волна» выступила с заявлением-протестом, в котором попытки прокуратуры Узбекистана запугать журналистов и оказать на них давление были охарактеризованы как «неприемлемые».
Фергана.Ру: — Считаете ли Вы предъявленные прокуратурой обвинения оправданными? Если нет — в чем была главная цель властей, преследующих Вас?
Наталья Бушуева: — Главная цель была, я думаю, в том, чтобы заткнуть меня и провести акции устрашения, возможно, вплоть до тюремного заключения, чтобы потом ни мне, ни другим журналистам, что называется, неповадно было. Возможно, они не хотели, чтобы в Европу шла информация о том, что происходит в стране. А может, так как это предвыборный год, среди журналистов нужно было провести «зачистку». Или им нужно было организовать показательный процесс, чтобы потом под давлением выудить «покаяние», как они любят это делать, в обмен на свободу. Что в моем случае было, конечно, недопустимо, поэтому я и сочла побег самым достойным выходом.
Я платила налоги, когда работала на радио «Гранд» и по совместительству для компании «Коском» делала рекламные сюжеты на радио. То есть я платила налоги, работая в местных фирмах. Потом ушла на «вольные хлеба», и моя трудовая книжка не заполнена с тех пор, как я стала фрилансером, то есть с 2003 года.
Я убеждена, что налоги были просто предлогом. Если бы за меня взялись не по политическим мотивам, все бы началось и закончилось в налоговой инспекции, дело не стали бы передавать в прокуратуру. Но, я считаю, все было спланировано изначально. Почему, когда вели следствие по делу Умиды Ниязовой, журналистам, которых вызывали на допрос, задавали точь-в-точь те же вопросы, что и мне?
Я была самым обычным журналистом, не оппозиционным, не каким-то еще. Просто я старалась работать так, как если бы в стране не было цензуры, отталкиваясь только от события и не поддаваясь всяческим установкам. А их в Узбекистане немало. Например, в пресс-службе МИДа мне не раз говорили, чтобы я не общалась с правозащитниками, и чтобы они не комментировали в радиоматериалах те или иные события. Но позвольте, если то или иное событие связано как раз с их деятельностью и непосредственно с их участием, почему я должна была их избегать? Только из-за того, чтобы мне продлили аккредитацию? Но тогда какой я к черту журналист после этого?
Власти от комментариев всегда уклоняются. Для баланса в программе можно было бы использовать и их мнение, но им это не нужно, они боятся ответственности, даже в том случае, если их информация будет полностью соответствовать стандартам местных СМИ.
Фергана.Ру: — Как Вы получали политическое убежище, где жили все это время и где живете сейчас?
Наталья Бушуева: — Я бежала из страны нелегально, практически в тот же день, когда мне объявили о возбуждении уголовного дела. Другого выхода у меня не было. Это было очень рискованно, стоит только вспомнить печальный опыт Умиды Ниязовой. Но, оказывается, рисковать в этой жизни очень даже стоит! Когда я бежала, я еще толком не знала — куда бежать. Я бежала не «в», а «из». Главным для меня тогда было оказаться вне пределов Узбекистана. Мне было невыносимо снова приходить в прокуратуру и оправдываться за свою журналистскую деятельность. Тем более мне угрожало тюремное заключение, только по одной статье сроком до пяти лет. В конце концов, я приехала в Бишкек. Кстати, в мою квартиру не раз наведывались после побега. По словам мамы, приходили и представители уголовного розыска, они сказали, чтобы я вернулась по-хорошему, мол, мне ничего не будет, более того, мне даже помогут. А вот если я не вернусь, они объявят меня в международный розыск, поймают, и потом я год в тюрьме просто так буду сидеть, и только через год начнется следствие.
Сейчас я нахожусь в одной из европейских стран. Я на свободе — и это главное.
Источник: http://www.ferghana.ru/article.php?id=5276&PHPSESSID=f3965a0dedb3e8efe77f6b9ab4cb4a16
