Борьба журналистов с цензурой имеет шансы на успех. Если мы не станем наступать на грабли и не утопим общее дело в выяснении отношений.
Заявления журналистов телеканалов «1+1» и СТБ уже получили широкий резонанс в украинских и зарубежных СМИ, в столицах западных стран, международных общественных организациях. О журналистских выступлениях заговорили на улицах и в транспорте. И это уже первый большой успех участников протестов. Хотя нет — первым их успехом было то, что они на это решились. Решились в самом начале попыток нынешней власти установить контроль над информационными потоками для обеспечения себе электоральной поддержки путем манипуляций с массовым сознанием, а не проведения реформ.
Началась корпоративная дискуссия. Статья Отара Довженко порадовала меня конструктивизмом критики действий коллег-журналистов, рационализмом его предложений о дальнейших шагах. А вот Ольге Черваковойя благодарна за то, что она буквально материализовала те старые грабли, о которые журналистская отечественная корпорация уже не раз спотыкалась.
Уважаемая Ольга! Я обеими руками подпишусь почти под каждым вашим аргументом, свидетельствующим о слабой идеологической и организационной подготовленности нынешних протестов. Видели бы вы, скажем, какую бурю негодования и сожаления вызвало в ньюз-руме «Телекритики» решение подписантов с канала «1+1» провести встречу с Анной Герман без прессы… Более того, я готова, вслед за Алексеем Мустафиным и Александром Ткаченко признать, что порой недостаток профессионализма мешает сотрудникам ньюз-румов сбалансированно освещать события, концентрируясь на сути происходящего, на важных тенденциях, а не на пусть ярких, но второстепенных деталях. И даже верю, что кто-то из журналистов и впрямь имеет настолько глубокие политические убеждения, что не может удержаться от их трансляции в эфире. (В то же время отбрасываю обвинения в адрес журналистов насчет, якобы, их прямой заангажированности БЮТом, тем более, якобы, проплаченной. Ни для кого не является секретом: в 2010-м журналисты в массе своей были чуть ли не в авангарде «противсихов», считая Тимошенко большей опасностью для свободы слова, чем Януковича. Точно так же известно, что «джинса» в украинских СМИ уже давно приобрела индустриализированный характер и является одним из основных источников пополнения «касс» предприятий, через их же коммерческие отделы, а отнюдь не карманов простых репортеров).
Абсолютно правы Отар Довженко и Ольга Червакова, говоря и о необходимости серьезного анализа и документирования всех фактов, которые могут свидетельствовать о цензуре, — прежде чем объявлять публичные акции.
НО!!! В то же время каждый из нас, журналистов, работающих сейчас с политическими темами, понимает, что все эти доказательства цензуры нужны нам как инструменты в нашей борьбе, как аргументы для общества, политиков, экспертов, представителей мониторящих Украину международных организаций. Но самим себе нам доказывать ничего не надо: мы все прекрасно знаем, насколько изменилась за эти 60 с лишним дней «средняя температура» по украинским телеканалам. Мы прекрасно знаем, что давление — есть, запреты на темы и лица — есть, что «любить власть» — это новый тренд в редакционной политике практически всех каналов, как и «не любить неконструктивную оппозицию в лице Юлии Тимошенко и Ко», что «комиссаров» от власти на телеканалы уже назначают, и так далее, и тому подобное…
Более того, для того, чтобы понять, что с нашими теленовостями явно что-то не так, — достаточно просто смотреть эфир. Это то, о чем я с коллегами по Национальной комиссии по свободе слова говорю сейчас всем западным корреспондентам и экспертам, сотрудникам посольств: уважаемые друзья, просто посмотрите пару дней телевизор, прочтите мониторинги новостей, которые регулярно публикуют и «Телекритика», и другие общественные организации. И вы все сами увидите. Именно сам по себе эфир и является главным доказательством наличия цензуры и давления на телевизионные ньюз-румы.
Точно так же эфир является и самым убедительным ответом на уже упомянутые обвинения журналистов в политической и коммерческой заангажированности, которые наверняка прозвучат еще не раз из уст наших оппонентов. Господа, можно обвинить журналистов хоть в фанатении от Юли, хоть в тоске по «джинсовым миллионам» (!), хоть в том, что де они пьют кровь младенцев. Однако это не пояснит, почему вдруг наши теленовости стали практически стерильными: о власти или хорошо, или никак. Почему в теленовостях уже замалчиваются не только неудобные для власти мнения, но и ФАКТЫ. Почему итоговые политические программы вновь, как было шесть-десять лет назад, превращаютсяв наглядные пособия по манипулятивным приемам и информационным спецоперациям. Почему так называемая «редакционная позиция» в них все чаще и чаще базируется на передергиваниях, подтасовках и лжи…
Вместе с тем мы с вами прекрасно знаем и то, что практически любому нашему аргументу о наличии цензуры менеджмент СМИ, собственники, политики, политтехнологи способны «противопоставить» казуистские объяснения. Мы знаем, как ловко они могут жонглировать понятиями «журналистских стандартов», «баланса», «редакционной политики» и т.д., на самом деле прикрывая всего лишь свой банальный страх, интерес и «отмывая» от обвинений своих боссов.
Мы все это уже проходили — в начале 2000-х. Тогда руководитель информационного управления Администрации президента Сергей Васильев участвовал даже в прямоэфирных дискуссиях с нами, журналистами, с пеной у рта доказывая отсутствие темников, которые прямым потоком приходили в редакции большинства СМИ каждый день и чуть ли не по факсу… А разве нет иронии судьбы в том, что в 2004-м совладелец именно «1+1» Александр Роднянский не раз и не два отрицал наличие давления на него со стороны власти, да и саму работу ньюз-рума по «темникам». А после первого тура выборов 25 ноября извинялся вместе со всеми ТСН-овцами перед украинским народом за ложь, которую они были вынуждены транслировать в своем эфире. Сейчас подобные заклинания произносит новый владелец канала. История повторяется?
Именно поэтому, уважаемая Ольга и другие мои коллеги, я уверена, что нам немедленно нужно объявить мораторий на публичную критику друг друга. «Разбор полетов», анализ ошибок друг друга, разговоры о том, «кто в чем виноват» — только в своем кругу. Публично же — исключительно взаимоподдержка и дискуссия о том, что делать. Как, вернувшись словно в машине времени на шесть лет назад, не дать политикам возможности уничтожить то, что с таким трудом было нами и обществом у них отвоевано — плюрализм в медиа и отсутствие запрета на критику власти?
Ибо если мы начнем сейчас дискутировать не о том, как объединиться, как найти общую на всех цель и какими методами ее можно наиболее эффективно достичь, а о том, кто в чем из нас не прав, — мы стопроцентно проиграем. Именно этого — как мы утопим реальный протест в дискуссиях не о главном — и ждут от нас те, кто стоит по другую сторону баррикад. Именно это, да еще обвинения друг друга в самопиаре, и являются теми самыми старыми граблями, которые уже не раз использовали деятели, заинтересованные в нашей разрозненности, в нашем неверии в свои силы, в нашем поражении.
Далее — о тех реальных шагах, которые, на мой взгляд, нам надо предпринять в целях проведения мощной кампании сопротивления цензуре:
1. Прежде всего необходимо определиться с адресатами наших публичных обращений. И вот здесь я полностью согласна с теми, кто считает, что необходим конструктивный диалог и с собственниками, и с топ-менеджерами телеканалов. НО — я категорически против того, чтобы сводить — как это делает Ольга Червакова — проблему только к ним. Ольга пишет: «Разразившийся скандал свидетельствует не о цензуре. А о том, что топ-менеджеры каналов «как-то вдруг» стали заодно с властью. А значит — водораздел «свой — чужой» проходит не ЗА турникетом телеканала, а ВНУТРИ редакции. И борьба должна происходить не с мифическими бесами во власти, а с конкретными СВОИМИ начальниками внутри корпорации. Не посредством вбрасывания заявлений в публичную плоскость, а системным диалогом с менеджерами, и если надо — с собственниками. Которые ведут себя по принципу героя «украинского поэта» Чехова, который всё боялся, «как бы чего не вышло».
На самом деле, по определению: если в стране есть цензура и давление на СМИ — виновата в этом, прежде всего, власть. Собственники и топ-менеджеры, за редким исключением, практически всегда (а не «как-то вдруг») заодно с властью — как, впрочем, и любой бизнес. Что, разве в 2005-м было не так? Но в 2005-м владельцы СМИ, тем не менее, не заставляли — по крайней мере, так грубо — «любить власть» в ньюз-румах своих телеканалов. Наоборот, в стране тогда словно открылись шлюзы для критики власти (что было немыслимо при Кучме), для дискуссионных ток-шоу с участием представителей оппозиции и так далее. Чтобы собственники каналов вводили самоцензуру, вынуждали «любить власть» и журналистов, власть должна во всяком случае «намекнуть» им о желательности этого. Формы и методы «намеков» могут быть разными — пальцы в двери уже, наверное, не закладывают, но отобрать, скажем, преференции для бизнеса, лицензии, заводы-пароходы можно ведь и путем вполне легальных юридических мер, не правда ли? Тем более — при нашей-то самой справедливой и прозрачной в мире судебной системе. И что по сравнению с такими «легальными методами» для медиасобственников наши с вами разговоры о стандартах, о высокой миссии журналистики, наши «системные диалоги с менеджерами»?! Мягко говоря — «детский лепет». Тем более — если эти диалоги мы не будем светить публично.
Я уверена, только стопроцентно публичная борьба может увенчаться если не полным успехом, то во всяком случае значительным послаблением давления на нас. И борьба эта должна иметь главного адресата — власть, государство. А конкретно: прежде всего Президента — между прочим, гаранта соблюдения конституционных норм, к коим принадлежит и свобода слова. Немаловажная роль в обеспечении функционирования в стране всех механизмов, защищающих права граждан, принадлежит и парламенту, и Кабинету Министров. То есть, Виктор Янукович, Владимир Литвин, Николай Азаров, а что лично вы делаете для защиты свободы слова в стране? Вот наши простые месседжи, которыми мы должны начать буквально забрасывать все официальные инстанции (и суды) в ответ на любое попрание или только попытку попрания журналистских прав и свобод. Медиа-профсоюзы — это, кстати, и ваша роль: организация компаний публичной борьбы, которые одними пресс-релизами сделать эффективными невозможно.
Кстати, я намеренно постоянно апеллирую и к международным организациям, и правительствам западных стран, прекрасно осознавая, что подвергнусь за это обвинениям в непатриотизме, в «выносе мусора из избы» и прочих знакомых по кучминскому периоду вещах. На самом деле подобные обвинения от лукавого. Наша страна еще при Кучме стала членом Совета Европы, основным законодательным актом которого является Европейская конвенция по правам человека (ЕКПЧ). В 1994-м году Украина подписала Международный пакт о гражданских и политических правах (МПГПП), что накладывает на украинское государство юридическое обязательство придерживаться норм этого документа. И в МПГПП, и в ЕКПЧ огромное внимание уделяется правам на свободу выражения взглядов и свободу информации. При этом Европейский суд по правам человека не раз подчеркивал, что государства — члены Совета Европы обязаны не только придерживаться этих стандартов, но и быть состоятельными в защите прав на свободу слова и свободу информации как в законодательной деятельности, так и на практике! Более того, в 1988 году Европейский суд постановил, что страны-стороны ЕКПЧ обязаны «предпринимать взвешенные и надлежащие меры» с целью препятствования нарушениям частными группами или индивидами основополагающих прав граждан.
Таким образом, мы не только имеем право, но и обязаны требовать от государства осуществлять все меры против каких бы то ни было попыток фактического нарушения принципов свободы слова. В случае необходимости — обращаясь за помощью и к нашим зарубежным партнерам. И, адресуя наши публичные выступления именно высшим руководящим лицам в стране, вплоть до требования отставок, импичментов и прочее — мы тем самым поможем представителям западных государств поддержать нас, ведь в таком случае им гораздо проще выражать свою обеспокоенность происходящим в Украине, чем реагировать только лишь на проблемы в приватных медиа.
Наш диалог с властью должен быть исключительно публичным, с участием юристов и экспертов. Никаких переговоров за закрытыми дверями, никаких попыток «тихо договориться» — все это всегда заканчивается тем, что они обводят нас вокруг пальца. Точно так же необходимо на корню пресекать любой сепаратизм, готовность забывать об интересах других в обмен на обещанный «кусочек сала» для себя.
2. Абсолютно прав Отар Довженко, говоря о том, что нам «необхідно зрозуміти корінь проблеми. Відмінність того, що ми звикли називати цензурою, від того, що відбувається зараз. І відповідно до цього сформулювати мету». Замечу лишь, что на самом деле различий не так уж и много — если иметь в виду не технологии (да, «темников», рассылаемых факсами-мейлами, сейчас вроде нет), а суть действий власти, собственников и менеджмента СМИ. А посему, думаю, и новому поколению борцов с цензурой пригодятся наработки тех, кто боролся с ней в начале 2000-х.
Кстати, молодым коллегам приходится напоминать, что даже в 2004-ом, вопреки мнению того же уважаемого Отара, большинство участников журналистской революции руководствовалось отнюдь не своими симпатиями к «оранжевым», а естественным желанием честно и по стандартам работать в профессии. И что первые организованные протесты журналистов начались в 2002-ом году, когда до «оранжевой революции» было еще совсем не близко. Именно тогда были выработаны основные официальные документы — и относительно обозначения самого понятия «цензуры», и что касается отличия цензуры от так называемой «редакционной политики». С этими документами не помешает познакомиться (освежить в памяти) и сейчас — чтобы не тратить времени на выдумывание велосипедов. Читайте «Додаток до ЗАЯВИ учасників зборів «Політична цензура в Україні», 2002 рік» — тут.Я же приведу только одну цитату: «Ми впевнені, що є дуже чіткі критерії розмежування Редакційної Політики видання від Цензури. Редакційна політика — це те, що має відповідати всім вимогам чинного Законодавства України та Конституції. Це те, що має і може бути відкрито проголошено власниками ЗМІ, засновниками та редакторами. Всі інші форми та методи впливу на діяльність ЗМІ та зміст їхньої інформації — це Цензура».
3.Кроме задачи четко сформулировать цель наших действий, нужно заранее спрогнозировать как можно большее количество вариантов развития событий и нашей реакции на них. Евгений Ихельзон полагает, что «в новой реальности журналист должен партизанить, а не объявлять открытые боевые действия».Честно говоря, я не настолько пессимистична в отношении силы давления нашей новой власти и слабости медийного цеха, а также гражданского общества. Поэтому партизанскую войну, «междустрочье» и прочее предлагаю пока что оставить только на крайний случай, до этого использовав все возможные методы «боевых действий».
4. Понятно, что для организованной борьбы прежде всего необходимо объединение усилий. При этом крайне важно учесть все предыдущие ошибки и успешный опыт, а именно:
— лучше объединяться не во временные структуры (как было в 2004 году) для достижения временных целей, а в организацию, носящую постоянный характер и имеющую глобальные цели защиты наших профессиональных прав и свобод. Очень хорошо о подобном опыте итальянских журналистов, создавших свою Гильдию, говорил недавно в интервью ТК Савик Шустер.
— нужно изначально вовлечь в процесс объединения все имеющиеся на данный момент журналистские организации — от НСЖУ и медиапрофсоюзов до многочисленных НГО (ИМИ, НАМ, «Телекритика» и прочие). Во-первых, чем нас больше — тем мы сильнее. Недоверие к общественным организациям, которое среди журналистов успешно начали стимулировать еще технологи Медведчука в 2002-2004 годам, развернув кампанию против «грантоедов», — ничего, кроме вреда, украинским медийщикам не приносит. Ведь некоммерческие объединения способны предоставить журналистам и масштабную юридическую помощь, и поддержку зарубежных медиапрофсоюзных организаций, и резонанс журналистских акций в Вашингтоне, Брюсселе, Страсбурге, и мониторинг телеэфира, благодаря которому у протестантов появляются объективные свидетельства нарушений стандартов журналистики в телеэфире…
— объединяться следует не только вокруг задачи борьбы с внешними давлением и цензурой, но и непременно вокруг параллельного создания эффективной системы самоконтроля. Там, где со стороны самих журналистов нарушаются этические, профессиональные принципы — цензуру ввести очень просто и легко. Саморегулирование отрасли — важнейший механизм борьбы с желанием политиков и чиновников контролировать ее вместо нас самих. Заодно и доверия в обществе к журналистам прибавится.
5.Огромное количество баллов журналисткой корпорации добавит возможность четкого публичного обозначения механизмов цензуры, применяемых сегодня, а также — внимание! — публичной персонификации тех, кто ее проводит непосредственно в жизнь. Вспомним, какое большое значение имели в свое время публикации в интернет-СМИ «темников», статьи в «Украинской правде» Вахтанга Кипиани «Князь тьмы и темников», в которых рассказывалось и о технологиях тогдашней цензуры, и об их непосредственных авторах ,заказчиках, исполнителях… Подобной персонификации больше всего как раз и боятся те, у кого рыльце в пушку. Опять-таки, из опыта 2002-го года: на собрании более 100 журналистов против цензуры, собравшихся в Доме учителя 5 октября, были принято много решений — и о Страйкоме, и об Организационном комитете по созданию медиа-профсоюза, и о требовании провести парламентские слушания по цензуре… А вот требование уволить тогдашнего главу Администрации Президента — Виктора Медведчука — не набрало большинства голосов в зале. После окончания всех наших дискуссий выхожу на улицу и случайно слышу, как по мобильному телефону один из многочисленных «наблюдателей» от сами знаете каких органов докладывает кому-то с очевидным облегчением: приняли то-то и то-то, но нет, требование об отставке Медведчука не прошло. Запомним: любые конкретные требования и артикуляция конкретных имен эффективнее многих «долгосрочных», не предполагающих немедленной реакции власти инициатив.
Журналисты умеют проводить расследования. Дело нашей чести и нашей защиты — отследить всю цепочку, по которой сейчас вырабатывается «единая информационная политика» для телеканалов. Правда ли, что Анна Герман чуть ли не сама отсматривает сюжеты некоторых новостных программ перед их эфиром? Имеет ли Игорь Шувалов, известный российский политтехнолог, работавший вместе с Маратом Гельманом на выборах-2004, свой кабинет на Банковой? Чем он там занимается, что советует Сергею Левочкину и…медиа? Что делает на Банковой Вячеслав Пиховшек, которого там часто видят? Кого еще, кроме Ирины Милиневской на ТОНИС, назначат «комиссарами» от Партии регионов на другие телеканалы? Засвечивание этой и подобной информации поможет нам лучше разобраться в происходящем и вытащить на свет божий правду о том, как и кем формируется информационная политика новой власти.
6.И, наконец, подлежит дискуссии очень важный вопрос сотрудничества или отказа от такового с политиками, в данном случае, конечно же, прежде всего оппозиционными. С одной стороны — такое сотрудничество обеспечивает более широкий контакт с гражданами страны, вовлечение электората в проблемы свободы слова, более легкий доступ к парламентской трибуне, сотрудничество в создании законодательных механизмов в области свободы выражения взглядов.
С другой стороны, мы автоматически подставляемся под обвинения в политической заангажированности. Самое же главное — есть реальная опасность использования проблем СМИ и журналистов в целях исключительно самопиара политиков. Поэтому необходимо очень взвешенное и принятое большинством голосов решение по этому вопросу.
В целом же — давайте вспомним о том, что любая власть берет себе ровно столько власти, сколько ей позволяет общество. И на самом деле, какими бы нынче грозными окриками и репрессиями не пытались нас, журналистов, запугать. Какими бы иезуитскими методами не пытались дискредитировать нашу борьбу — на самом деле они нас боятся. Они нас боятся, когда мы консолидированы, организованы, четко знаем, чего хотим и готовы отстаивать наши праведные цели мужественно и настойчиво.
С осознанием этого предлагаю журналистам каналов «1+1» и СТБ немедленно создать (если еще не создан) Организационный комитет, который и должен определить место и дату встречи всех тех украинских журналистов, которые готовы защищать свою профессию и право граждан нашей страны получать из СМИ достоверную информацию. Одним из первых нам, думаю, надо принимать решение о создании кассы взаимопомощи.
Наталья Лигачева, Телекритика
