Свобода слова, свобода собраний, свобода совести – все, что до недавнего времени выгодно отличало Кыргызстан от соседей по Центральной Азии, уходит в прошлое. Используя конфликты России и Китая с Западом, президент Садыр Жапаров одной рукой зарабатывает на реэкспорте, получает инвестиции и донорскую помощь, а другой – копирует самые жестокие и несправедливые путинские законы, чтобы впервые в новейшей истории уподобиться соседям-диктаторам и обеспечить себе пожизненную власть.
Материал подготовлен при поддержке «Медиасети».
По данным Freedom House, в Кыргызстане в 2020 году было зарегистрировано около 30 тысяч НКО. Депутат Жогорку Кенеша Надира Нарматова насчитала 18,5 тысяч некоммерческих неправительственных организаций. Связано такое количество НКО в том числе с бедностью государства, которое не может полностью выполнить свои конституционные обязанности перед гражданами, и вот уже 30 лет активно пользуется для этого помощью международных финансовых доноров и некоммерческих организаций.
Образование, медицина, водоснабжение, правозащитная деятельность, строительство жилья, медиа, помощь детям и фермерам, благотворительность, культура, государственное управление – в Кыргызстане трудно найти сферу, где не работали бы НКО, чей вклад в развитие страны неоценим. Побочным, но важным результатом этой помощи стало живое гражданское общество, редкая для Центральной Азии свобода дискуссий и самовыражения, высокий уровень самоорганизации граждан.
Именно с гражданским обществом после прихода к власти в 2020 году стали бороться Садыр Жапаров и его партнер по правящему тандему, глава Комитета нацбезопасности Камчыбек Ташиев. Играя на патриархальных предрассудках самых необразованных слоев населения, они делают сознательную ставку на архаизацию общества и милитаризацию государства. Пока гражданам под аккомпанемент дежурных проклятий в адрес ЛГБТ повышают тарифы и пенсионный возраст – по всей стране как грибы растут новые офисы спецслужб, военные городки, закупается оружие, формируется привилегированная каста силовиков.
В 2020 году Freedom House уже определял Кыргызстан как консолидированный авторитарный режим, где гражданское общество является «самым здоровым демократическим институтом». И кажется, нет такого шага, на который бы не пошел режим Жапарова, чтобы покончить с остатками демократии.
В 2022 году он фактически запретил митинги; позаимствовал у России закон о СМИ, позволяющий без суда закрывать неугодные медиа по жалобе любого чиновника; под надуманным предлогом заблокировал кыргызскую службу «Радио Свобода»; впервые применил российскую практику лишения гражданства за критику власти, выслав из страны журналиста-расследователя Болота Темирова; бросил в тюрьму десятки защитников Кемпир-Абадского водохранилища, переданного соседнему Узбекистану.
В 2023 году власти Кыргызстана обвиняли инакомыслящих в экстремизме, высылали в Россию бежавших оттуда антивоенных активистов, инициировали уголовное преследование лидера оппозиционной фракции парламента Адахана Мадумарова. А этой осенью собираются принять списанный у России закон об «иноагентах», которых стыдливо переименовали в «иностранных представителей».
Условия этого закона почти невыполнимы. Иноагентом становится любая организация, которая получает из-за рубежа любые деньги и участвует в «политической деятельности», понимаемой максимально широко. Каждые полгода она обязана отчитываться об учредителях, составе имущества, источниках финансирования и о том, куда потратили средства. И при этом делать регулярный обязательный аудит, стоимость которого для НКО может достигать $10 тыс.
Чиновники смогут инспектировать все мероприятия организации, проверять соответствие деятельности НКО ее целям, приостанавливать ее работу на полгода, запрещать ей оказывать кому-либо материальную помощь. И заводить уголовные дела за работу в НКО, связанную с «побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или к совершению иных противоправных деяний» – а сюда можно приплести почти все.
Семь международных гуманитарных организаций в обращении к Садыру Жапарову выразили «тревогу по поводу эскалации репрессий против журналистов и подавления свободы прессы» в Кыргызстане. Администрация Жапарова в ответ настаивает на своей приверженности демократическим ценностям, избегая конкретики. Но в России аналогичный закон привел к закрытию многих правозащитных организаций и независимых СМИ, а их сотрудники оказались перед выбором: тюрьма или эмиграция.
Последствия для Кыргызстана, учитывая его зависимость от международной помощи, будут тяжелыми. По словам депутата Дастана Бекешева, это может привести даже к безработице, поскольку НКО в стране дают работу многим людям.
Кыргызстанцы пока достаточно свободно критикуют власти в соцсетях и еще не осознали, чем опасен новый закон. Российский опыт показывает, что он может коснуться любого человека, выступающего против стройки или вырубки парка. Ведь если власти Кыргызстана переписали сам российский закон, то они с большой вероятностью перепишут и дополнения к нему, позволяющие объявлять «иностранными представителями» отдельных граждан.
«У нас разброс иноагентов – от артиста Максима Галкина до доярки из Тульской области, – рассказывает руководитель российского Центра защиты СМИ Галина Арапова. – Это не шутка, в мае доярку с пятью детьми включили в состав иностранных агентов. Потому что она из числа тех, кто не молчит, она на своем местном деревенском уровне поднимает проблемы села и задает неудобные вопросы. Или есть в реестре иноагентов женщина, вдова предпринимателя. Ее никто не знает, она ничего не пишет в соцсетях. Но ее покойный муж кому-то перешел дорогу по коммерческой линии, и этого оказалось достаточно. Этот путь от НКО до доярок в России прошли за десять лет».
Казахстан рубит свободы по частям
Все эти тенденции наблюдаются и в Казахстане. Формально государство здесь поддерживает НКО, но фактически господдержку получают только ГОНГО (государством основанные негосударственные организации). Кроме того, с 2015 года действуют поправки в Уголовный кодекс Казахстана, где статус «лидера общественного объединения» стал отягчающим обстоятельством.
В 2018 году была создана база данных лиц, получающих иностранное финансирование. НПО с таким финансированием обязаны сдавать специальные отчеты в налоговую, введенные для «борьбы с экстремизмом и терроризмом». Представители НКО считают это способом закрыть неугодные организации по примеру России.
Осенью 2023 года налоговики Казахстана опубликуют список НКО, получающих зарубежные гранты. Поправки об этом вступили в силу 1 января текущего года под излюбленным предлогом автократов – чтобы «повысить доверие» к неправительственным организациям».
Тем не менее, власти Казахстана не решаются, подобно коллегам из Кыргызстана, копировать российские репрессивные законы целиком. Политолог Димаш Альжанов в беседе с «Клоопом» объясняет это тем, что население в Казахстане менее лояльно относится к России, и недовольных президентом Касым-Жомартом Токаевым, особенно после январских расстрелов, в стране много. Поэтому Астана заимствует у Москвы лишь отдельные элементы законов.
«Из последнего – законопроект о деятельности блогеров. Он подавался под соусом, что блогеры, которые получают деньги за размещение постов, должны предупреждать об этом и платить налоги. Но в этом законопроекте есть [также и] высокие штрафы за публикацию “недостоверной информации”. При желании под нее можно подвести мнения отдельных экспертов», – объясняет Альжанов.
В остальном, говорит он, Казахстан раньше сформировался как консолидированная автократия, и в этом отношении Кыргызстан выступает в роли догоняющего. Здесь многие барьеры были выстроены давно. Просто эти ограничения применяются выборочно – в зависимости от того, кого власти считают угрозой.
Например, норма о «незаконной деятельности», если вы не регистрируете свое НКО. Или закон «Об общественных объединениях», по которому оштрафовали несистемных кандидатов, недовольных последними выборами, после того как они провели первое заседание «Народного парламента».
Возможно также, предполагает Димаш Альжанов, в Казахстан перекочует норма об электронном голосовании, введенная в России после скандальных выборов в Мосгордуму. «Как раз тогда правительственные чиновники и политики поехали в Москву этого опыта набираться, было заявление Токаева на этот счет», – напоминает политолог.
Узбекистан: НКО, съеденные изнутри
Государство в Узбекистане внедрилось в некоммерческие организации как кордицепс в мозг муравья, и подменяет общественников чиновниками, «разводя» иностранных жертвователей на гранты, расходованием которых управляет само.
Закона об иноагентах здесь нет, но несмотря на общую демократизацию режима при Шавкате Мирзиёеве, жизнь НКО так регламентирована, что мало отличается от жизни российских иноагентов.
Перед аккредитацией НКО (здесь их называют ННО) долго проверяют на благонадежность. Отчитываться перед Минюстом нужно даже о поездках представителей ННО в зарубежные страны. При этом каждая организация обязана работать в «партнерстве» с МВД и органами власти – по сути, это тоже форма отчетности. Но и при этом ННО имеют проблемы с регистрацией и получением грантов.
Но властям и этого показалось мало. В июне 2022 года правительство издало постановление о порядке сотрудничества ННО с госорганами при реализации международных грантовых проектов. «Партнер» из госорганов назначается сверху, участвует в проекте на всех его этапах и может вносить в него изменения.
Получение каждого гранта надо согласовывать с Минюстом, «национальным партнером» и МИДом, а если проект дороже $57 тыс. – то и с Кабмином. И если власти грант одобрят, то закон пошагово расписывает порядок получения денег и реализации проекта.
После введения этой практики Минюст начал игнорировать сообщения ННО о грантах, а чиновники-партнеры – саботировать работу над проектами. В итоге зарубежные доноры стали опасаться переводить деньги на проекты, опасаясь излишней бюрократии.
Международный центр некоммерческого права (ICNL) счел это постановление прямым вмешательством власти в дела ННО. Сотрудники организаций просили отменить его. В декабре 2022 года после встречи с правозащитниками Минюст отправил документ на доработку.
В целом ситуация с гражданскими свободами в Узбекистане далека от благополучной. Хотя после смерти многолетнего диктатора Ислама Каримова в 2016 году СМИ стали значительно свободнее, а экономика – либеральнее, свобода слова и собраний по-прежнему ограничены. Кроме того, Узбекистан – одна из двух стран бывшего СССР, где за гомосексуальность сажают в тюрьму. А чуть меньше года назад МВД предложило принудительно обследовать на ВИЧ секс-работниц, гомосексуалов и наркопотребителей, приравняв таким образом сексуальную ориентацию к наркозависимости. Предложение пока не прошло.
Таджикистан: кошмар для правозащитников
Еще десять лет назад Азиатский Банк Развития называл НПО «сердцем гражданского общества»: как и в соседнем Кыргызстане, они внесли большой вклад в развитие местного самоуправления, помогали фермерам и уязвимым слоям населения, защищали гражданские права, занимались образованием.
По данным Минюста республики, в 2019 году в Таджикистане действовало более 2500 НПО. Большинство из них полностью зависят от внешних доноров. Но гранты сокращаются из-за навязчивого госконтроля, произвола всесильных спецслужб и стигматизации: пропаганда приравнивает «неправительственные» организации к «антиправительственным», создавая вокруг них атмосферу подозрительности и недоверия.
Понятия «иноагент» в таджикских законах нет, но власти относятся к правозащитникам и журналистам не лучше, чем в России. С 2005 года НПО обязали ежегодно отчитываться о своей деятельности. С 2007 года – хранить информацию о любых контактах с донорами в течение пяти лет после завершения отношений с ними. С 2014-го – регистрировать гранты в Минюсте, который может их заблокировать. С 2015 года, после поправок в закон «Об общественных объединениях», силовики и налоговики постоянно проверяют НПО, обыскивают, штрафуют, задерживают сотрудников и заводят на них уголовные дела.
В докладе по Таджикистану за 2021 год Human Rights Watch отмечает, что правозащитников и юристов запугивают, побуждая отказаться от защиты жертв политических репрессий. От СМИ требуют согласовывать материалы с Гостелерадио и законодательно запрещают критиковать чиновников. Слишком принципиальным журналистам и блогерам угрожают, применяют насилие и сажают в тюрьму.
Еще девять лет назад 92 правозащитные организации со всего мира призвали власти Таджикистана уважать права некоммерческих организаций. Управление Верховного комиссара ООН по правам человека предупредило, что в условиях такого давления НПО страны будут вынуждены отказаться от зарубежной помощи.
Так и происходит. В 2022 году в Таджикистане закрылось бюро Фонда Сороса, проработавшее 25 лет. Тогда же власти уничтожили Ассоциацию юристов Памира, посадив на 16 лет ее руководителя. А в этом году суд ликвидировал Независимый центр защиты прав человека – одну из самых известных организаций, чьи юристы бесплатно помогали преследуемым журналистам, жертвам пыток и принудительных выселений.
В Минюсте страны заявляют, что государство всего лишь хочет знать источники и назначение грантов. Но анонимный госслужащий в беседе с IWPR признал, что власти боятся «цветных революций» и могут принять полный аналог российского закона «Об иностранных агентах».
В марте 2023 года рейтинг Таджикистана по версии CIVICUS Monitor снизился с «репрессивного» до «закрытого». Это наихудшая оценка, среди ее получателей – Эритрея, Никарагуа, Куба, Сирия. И Россия. «Мы – маленькая копия России», – говорил еще в 2012 году таджикский эксперт Нурали Давлатов.
Однако если говорить о гражданских свободах в целом, то ситуация в Таджикистане хуже российской даже сейчас. Так, негетеросексуальная ориентация в стране юридически не наказуема, но признание в ней связано с риском для жизни и здоровья, а силовики ведут настоящую охоту на представителей ЛГБТ.
Грузия: пропутинская власть в антипутинском обществе
Подозрения, что партия «Грузинская мечта», пришедшая к власти в 2012 году под флагом европейских ценностей, на самом деле является пророссийской, высказывались давно. Подтвердились они с началом полномасштабной российской агрессии против Украины. В 2022 году Грузия отказалась передать Украине зенитный комплекс «Бук», который от нее же когда-то получила. А в 2023-м грузинский парламент принял в первом чтении два законопроекта – «О прозрачности иностранного влияния» и «О регистрации акта об иностранном агенте».
Согласно первому, СМИ и НКО, получающие больше 20% средств из-за границы, попадали в реестр «агентов иностранного влияния» под контролем Минюста. Согласно второму, статус «иноагента» давали не только СМИ и НКО, но и любым физическим и юридическим лицам, получавшим финансирование из-за рубежа. За отказ от регистрации «иноагентом» юрлицам грозил штраф в $10 тысяч, а физлицам – пять лет заключения.
Крупнейшие западные партнеры и доноры Грузии призвали ее власти отозвать инициативу. Несоразмерная жестокость законопроекта и предательство идеалов грузинского общества настолько шокировали граждан, что протестующие чуть не разнесли парламент. Все это вынудило депутатов отозвать законопроекты.
Однако, судя по логистическому роману Грузии с Россией, отказам во въезде для беларусских и российских оппозиционеров и гомофобным заявлениям политиков, «Грузинская мечта» еще вернется к этому законопроекту. Журналистка «Медиасети» Диана Петриашвили предполагает, что это может случиться в августе, когда политически активные граждане будут в отпусках. А формальным поводом может стать нарушение протокола при отзыве закона.
Как вышло, что страной, где на каждом шагу видны украинские флаги и напоминания о войне с Россией, вот уже более десяти лет управляет столь явно антизападная партия, созданная российским бизнесменом Бидзиной Иванишвили?
Собеседница «Клоопа» связывает это с тем, что бизнес-окружение миллиардера, занимающее ключевые посты в правительстве, долго маскировалось. А «Грузинская мечта» умело манипулирует избирателями и маргинализирует оппозицию, чей лидер, экс-президент Михаил Саакашвили, с 2021 года находится в тюрьме.
«В Грузии до 90% опрошенных стабильно выступают за евроинтеграцию, но когда спрашивают об ЛГБТ, ответы сразу меняются, – объясняет Петриашвили. – И власти на этом успешно спекулируют: если хотите западные ценности, вам будет не на ком жениться. К выборам осенью 2024 года “Грузинская мечта” надеется внести законопроект о запрете “ЛГБТ-пропаганды” по типу российского. Кроме того, у нас с каждым годом крепнет российская пропаганда. Но главное даже не это. В Грузии помнят, насколько неравными были силы [во время российского вторжения] в 2008 году. И власти говорят: если вы не хотите войны, давайте не будем Россию сердить. Это работает, люди боятся войны».
У «Грузинской мечты» по-прежнему есть сторонники, но если бы выборы 2020 года прошли честно, она вряд ли сохранила бы большинство в парламенте, считает Петриашвили. «Было много свидетельств фальсификаций, – вспоминает журналистка. – Но из-за пандемии на выборах не хватило наблюдателей, и наши западные партнеры могли бы реагировать [на нарушения] пожестче».
Азербайджан: общество, растоптанное государством
Ужесточение законодательства об НПО, как и в большинстве стран этого списка, началось в Азербайджане в 2013-14 годах: тогда всех постсоветских автократов очень напугал Евромайдан и свержение президента Януковича в Украине.
В 2014 году в Азербайджане арестовали счета шести местных и одной международной некоммерческой организации правозащитной направленности. По версии Генпрокуратуры, эти НПО нарушили закон, получив западные гранты.
В том же году лидер местного «Института свободы и безопасности репортеров» Эмин Гусейнов, которого пытались посадить по сфабрикованному обвинению в неуплате налогов, 10 месяцев прожил в швейцарском посольстве, после чего ему удалось выехать в Швейцарию при личном содействии главы МИД этой страны. Швейцарские НПО были вынуждены прекратить свою работу в Азербайджане.
В 2015 году международные правозащитники раскритиковали Азербайджан за давление на гражданское общество и свободу СМИ. Всего через месяц власти выдворили из страны координатора проектов ОБСЕ, никак не объяснив это решение. В самой организации тогда заявили, что целенаправленным преследованиям и необоснованным обвинениям подверглись практически все азербайджанские независимые СМИ и медиа-НКО.
Десять брошенных за решетку граждан Азербайджана были названы Amnesty International узниками совести. Самой Amnesty International закрыли въезд в страну.
Сейчас НПО в Азербайджане не имеют права заниматься «политикой», под которой понимается любая независимая общественная активность. Для регистрации необходимо согласие членов правительства и Минюста. НПО с иностранным участием может иметь лишь один офис, заместителем ее руководителя должен быть гражданин Азербайджана. Местные НПО, учрежденные иностранцами, обязаны отчитываться о размерах и источниках пожертвований, а для филиалов иностранных НПО есть жесткие лимиты на размер грантов. Любой их договор на оказание услуг должен быть одобрен исполнительной властью.
В стране зарегистрированы около 4 тысяч НПО, однако, по словам главы Комитета по защите прав нефтяников Мирвари Гахраманлы, абсолютное большинство этих организаций содержится государством и является так называемыми ГОНГО («негосударственными» организациями, созданными государством). Это подтверждает «Центр досье», по данным которого, более 90% НПО являются проправительственными, управляются властями и финансируются правящей элитой.
Настоящие НПО и независимые журналисты жестоко преследуются и не в состоянии работать, их счета заморожены, некоторые их лидеры или в тюрьме, или в эмиграции, где на них тоже охотятся спецслужбы Алиева.
Закон «О медиа», вступивший в силу в 2022 году, несмотря на отрицательный отзыв Совета Европы, ограничил свободу слова в Азербайджане еще больше. Он разрешает политическим партиям создавать только печатные СМИ, и запрещает любым медиаресурсам получать иностранное финансирование. При этом понятие «медиа» распространяется на любую деятельность в интернете и касается не только журналистов.
Закон вводит единый реестр СМИ, основать которые не может человек с судимостью – учитывая суды против правозащитников и журналистов, это фактически запрет на профессию для оппозиционных граждан. Чтобы зарегистрироваться в реестре, СМИ должно предоставить государству личные данные не только учредителя и редактора, но и всех сотрудников. Кроме того, закон требует лицензировать в Азербайджане деятельность любых интернет-ресурсов и «платформ», в том числе зарубежных.
Журналистам запрещено распространять информацию, полученную скрытым путем, а любое медиа без специального договора может использовать только одну треть информации из другого медиа. То есть, закон фактически запрещает репосты.
Беларусь: зачем нам «иноагенты», если есть «террористы»?
Власти Беларуси начали разрабатывать закон об иноагентах в 2020 году – после жестокого подавления массовых протестов против авторитарной политики президента Александра Лукашенко. Занималась этим парламентская Комиссия по международным делам под руководством депутата Андрея Савиных.
В отличие от российского аналога, белорусский законопроект предусматривал штрафы для НКО и СМИ за сам факт их признания иноагентами, и вводил пожизненный запрет на госслужбу для их участников. Но в 2021 году власти неожиданно отказались его принимать. Суверенитет страны и так защищен от иностранного влияния, объяснял в 2021 году вице-премьер Игорь Петришенко.
Ясность внес Лукашенко, заявивший в послании к парламенту летом 2021 года, что «иностранных агентов, проплаченных из-за рубежа, в нашем политическом поле не будет» вообще. Вместо этого он объявил деятельность оппозиционных СМИ и НКО «террором». К этому времени в стране уже шли обыски в общественных объединениях и редакциях, а журналисты и сотрудники НКО сидели в тюрьмах.
С учетом тотального госконтроля в экономике Беларуси, получить финансирование НКО и СМИ могут только от властей. Общественным объединениям здесь запрещено держать деньги и ценности за границей. Под запретом организации, помогающие гражданам получать за рубежом преимущества по национальному, религиозному и политическому признаку (например, «карту поляка» или гражданство Израиля).
А с началом полномасштабного российского вторжения в Украину, которое Лукашенко поддержал, НКО можно считать полностью подавленными. За сам факт сотрудничества с независимой общественной организацией в Беларуси можно угодить в тюрьму (сейчас аналогичный закон принимают в России).
При этом белорусская госпропаганда продолжает активно пользоваться юридически не существующим термином «иноагент», выдавая пассажи типа: «Оппозиция – это всё иностранные агенты». Или ролики: «Иноагенты. Вся правда о жизни беглецов и предателей».
Украина: война и свобода плохо совместимы
Упоминание Украины в этом списке может показаться странным, поскольку она воюет со страной, внедрившей на постсоветском пространстве понятие «иноагент», и позиционирует себя как полную антитезу путинской России. Однако стоит напомнить, что в январе 2014 года, опасаясь Евромайдана, однопартийцы президента Виктора Януковича приняли законы об экстремизме, НПО и «иностранных агентах». Как и в России, некоммерческие организации должны были везде упоминать о своем «иноагентстве» и ежемесячно подавать отчеты о финансировании – под страхом запрета.
После свержения Януковича эти законы отменили. Тем не менее, политики победившего Евромайдана оказались далеко не во всем демократичными, а война, идущая уже девять лет, заставила Украину отказаться от многих гражданских свобод. Так, в марте 2022 года здесь был принят Закон о коллаборантах, который вводит наказание до 15 лет тюрьмы за сотрудничество с агрессором. Он вполне логичен, но Управление Верховного комиссара ООН по правам человека (УВПЧ) отмечает расплывчатость и субъективность его формулировок, которая может иметь смертельные последствия для невиновных людей.
24 марта 2023 года в докладе по Украине УВПЧ выразило обеспокоенность тем, что «коллаборантами» признают учителей и врачей, продолжавших добровольно выполнять свою работу в зонах оккупации. Не только российские, но и украинские военные и правоохранители похищают и произвольно задерживают граждан, не соблюдая формальностей. Задокументированные ООН пытки и сексуализированное насилие вынуждают задержанных признаваться в любых вменяемых им преступлениях.
УВПЧ также обеспокоено украинским законом «О медиа», который значительно ограничивает свободу слова и использование в СМИ негосударственных языков, в том числе и русского. Хотя русскоязычие не мешает украинцам защищать родину с оружием в руках и не является признаком коллаборационизма.
Не мешает украинцам защищать родину и принадлежность к ЛГБТ. На фронте воюют сотни явных и тысячи неявных представителей сообщества, а больше половины украинцев признают за геями и бисексуалами равные права. Вместе с тем, украинское общество все еще остается одним из наиболее гомофобных в Европе. Парламент пытался запретить «пропаганду гомосексуализма» в 2021 году и не спешит принимать законопроект о браках между однополыми партнерами, есть случаи запугивания родственников военнослужащих-геев. 17 июня 2023 года, когда несколько украинских компаний в знак солидарности разместили на своих логотипах радужные флаги, активисты «Правого сектора» в семи городах устроили акции по их бойкоту.
Местные правозащитники и представители ЛГБТ надеются, что после войны в процессе евроинтеграции государство и общество станут толерантнее.
Молдова: островок плюрализма
Демократичность законов Молдовы сохраняется даже на фоне обеспокоенности властей российским влиянием, особенно на старшее поколение избирателей. С одной стороны, официальный Кишинев уже несколько раз запрещал въезд в страну российским политикам и политтехнологам. С другой, несмотря на раскол между проевропейской молодежью и просоветскими пенсионерами, невзирая на разногласия Кишинева с непризнанным Приднестровьем и Гагаузской автономией, в Молдове продолжают действовать десятки русских и гагаузских НКО.
Молдовское законодательство об НКО можно назвать самым либеральным. Для негосударственных организаций нет запрета на политику: наоборот, деятельность, направленная на предотвращение гражданских конфликтов, считается общественно полезной. Можно осуществлять и продвигать инициативы гражданского, экономического характера, выражать свое мнение о программах политических партий и общественно-политических организаций, а также о конкурентах на выборах и их программах. Организация свободна запрашивать, получать и использовать финансовые и материальные средства, происходящие из страны или из-за рубежа, для реализации уставных целей.
В 2022 в Кишиневе делегация ЕС провела гала-церемонию награждения НКО за успешную реализацию проектов по европейским грантам. А в мае текущего года премьер-министр Молдовы принял участие в конференции, организованной Фондом Эберта.
Пророссийские политики в Молдове используют те же лозунги и уловки, что и все постсоветские автократы. Так, Партия социалистов экс-президента Игоря Додона внесла в парламент законопроект о запрете «пропаганды ЛГБТ среди несовершеннолетних» с помощью грузинского трюка: от партии якобы откололись четыре депутата, создавшие собственное консервативное движение. 18 июня, когда в Кишиневе прошел гей-прайд, они устроили собственный марш в поддержку «традиционных ценностей», поддержанный мэром столицы.
Однако в отличие от «Грузинской мечты» социалисты составляют в парламенте Молдовы меньшинство. Еще одна малочисленная пророссийская партия – «Шор», названная именем беглого олигарха Илана Шора – в июне 2023 года была запрещена Конституционным судом за связь с криминалом. Но, даже с учетом «Шора», больше половины депутатов молдовского парламента относятся к либеральной проевропейской партии ПДС, поэтому у подобных законопроектов нет шансов.
Золотое время автократов
Может показаться, что «иноагентство» стало ответом Кремля на критику войны, и уже потом как метастазы расползлось по соседним странам. Однако это не так.
В России принятие закона об иноагентах стало реакцией власти на «Болотные протесты» 2011 года. В других авторитарных постсоветских странах война с гражданским обществом началась с 2014 года: Евромайдан и свержение Януковича напугали всех постсоветских диктаторов.
Сразу в нескольких странах – Россия, Грузия, Кыргызстан – власти ссылаются на «аналогичный» закон 1938 года FARA в США и похожие законы в Израиле и Австралии. Хотя в последних двух странах эти законы являются «спящими», то есть не применяются на практике. А в США этот закон ориентирован на борьбу с нелегальным лоббизмом в интересах иностранных компаний и не используется для борьбы с любым инакомыслием, как в России.
Почти во всех странах инициаторы подобных законов играют на гомофобии консервативных граждан, не давая им осознать, что проблема не в ЛГБТ, а в том, что завтра они сами сядут в тюрьму за репост сатиры о чиновниках.
Репрессии против гражданского общества не обязательно связаны с «пророссийскостью». Например, авторитарный режим Ильхама Алиева в Азербайджане достаточно независим от Москвы и ориентируется больше на Турцию, но при этом ситуация со свободами там – одна из самых тяжелых.
Зависимость самих автократов от зарубежных финансовых доноров не удерживает их от охоты на НКО. В условиях острой геополитической конкуренции на постсоветском пространстве автократы могут выбирать спонсоров. И если Китай с Россией в обмен на экономическую помощь не требуют демократизации, возникает большой соблазн заткнуть рот гражданам на десятилетия.
