В Кыргызстане сразу несколько СМИ оказались вовлеченными в судебные разбирательства по искам о защите чести и достоинства. Генеральная прокуратура подала по два иска к «Азаттыку» и Zanoza.kg, оценив ущерб чести и достоинству главы государства на общую сумму 26 миллионов сомов. Помимо этого, СДПК подала иск о защите деловой репутации на 1 миллион сомов и к ИА «24.kg».
В связи с этим мы поинтересовались у коллег из других изданий, не являются ли иски к СМИ угрозой свободе слова в Кыргызстане.
— Честно говоря, я была шокирована новостью об этих исках. Президента Атамбаева я всегда уважала и поддерживала именно за его демократичность и терпимость к любого рода критике. То есть сердцем я не принимаю вообще никакую форму давления на свободу СМИ. А тем более через судебные иски…
Но умом я понимаю, что другого пути научить журналистов быть ответственными у нас пока нет. Скажу банальность, которая уже набила всем оскомину, но так и есть: у нас свобода слова превратилась во вседозволенность. Причем чем безумнее ложь, чем сильнее она расшатывает общепринятые устои морали, тем большее количество просмотров и лайков тебе обеспечено. И в погоне за такой дешевой популярностью редакции уже не фильтруют новостной поток. Либо, наоборот, делают упор на то, что легче всего «пипл схавает».
У журналистов нет самоцензуры – не в том понимании, что надо писать исключительно то, что понравится власти, а в смысле качества распространяемой информации. Мы забываем о главных стандартах журналистики – беспристрастности, объективности, честности. И самое страшное, что журналисты сами себя возвели в ранг небожителей, когда им самим можно критиковать всех и вся, а их критиковать никто не смеет.
У нас существует множество журналистских организаций, которые занимаются только защитой наших прав, но ни одна из них не может дать достойную оценку лжи и клевете, которые зачастую тиражируют коллеги. Я несколько лет работаю в Комиссии по рассмотрению жалоб на СМИ. С сожалением констатирую: никогда и никто из журналистов и редакций не прислушивался к нашим рекомендациям.
Потому что для отечественных журналистов нет авторитетов, нет умения воспринимать критику, нет желания менять свою работу на более качественный уровень. Скажу еще одну избитую истину: свобода есть, мы ее отвоевали, но об ответственности так никто и не вспомнил. Признанный европейским сообществом демократичный президент, устав от откровенной лжи, вынужден искать защиту в суде.
Отдельные претензии есть и к юристам, которые осознанно распространили в публичном пространстве ложь и клевету. Они должны отвечать по всей строгости закона.
Большие вопросы к редакциям, которые пошли на поводу у людей с нечистыми помыслами. Но, еще раз повторюсь, нельзя вменять редакциям материальные иски. Если суд решит, что действительно опубликованная ими информация не соответствует действительности, то редакции должны опубликовать опровержение и извинения. Но разорять редакции недопустимо.
— Как вы прокомментируете в интервью Фарида Ниязова отсыл к Замире Сыдыковой, Нарыну Айыпу о том, что они молчали об убийстве Медета Садыркулова, Геннадия Павлюка и избиении Сыргака Абдылдаева? Почему такой вопрос не ставится в отношении бывших чиновников секретариата Бакиева — Сапара Исакова, Алмаза Усенова, Темира Джумакадырова?
— Это совершенно разные весовые категории. Не нужно так примитивно, под одну гребенку подстраивать. Сыдыкова была послом в США. Она могла заявлять об опасности репрессий и даже убийств за инакомыслие, но она этого не делала, потому что ей было удобно сидеть в тепле, на хорошем посту, на государственном пайке.
Нарын Айып тоже занимал хлебную должность и помалкивал, как говорится, в тряпочку до поры до времени. Алмаз Усенов был рядовым сотрудником, от него ничего не зависело. Сапар Исаков работал руководителем службы по связям с общественностью в ЦАРИИ. Он был вынужден туда перейти — фактически на понижение — после должности заведующего отделом аппарата правительства.
Просто было такое время, когда во внешней политике нужны были свои люди, которые не мешали бы проводить политику торговли между США и Россией. То есть это не были ключевые должности, которые могли бы влиять на внешнюю или внутреннюю политику. Поэтому очень глупо сравнивать позиции главного редактора в крупнейшем государственном информационном агентстве или посла США с работой мелких клерков.
Замира Сыдыкова молчала даже тогда, когда гонениям подверглась ее родная сестра Бермет Букашева. В тот период я работала с Бермет и видела, как она напугана всей ситуацией и предупреждениями «доброжелателей», которые советовали ей не публиковать оппозиционные мнения. А после зверского нападения на Сыргака Абдылдаева она вынуждена была бежать из страны. Так что всю ситуацию со свободой слова я прочувствовала изнутри. И могу сказать, что сегодня переломный момент.
Либо журналистика в Кыргызстане так и не вырастет из коротких штанишек лгунишек, либо произойдет переоценка ценностей и мы осознаем свою роль в развитии страны и общества и начнем делать более серьезные вещи, расследования с железными доказательствами, разоблачения не на уровне жалких сплетен, а действительно достойные, которые останутся в истории журналистики.
И последний момент. Возможно, она и помогла своей сестре выехать в США, но ни разу не сделала заявления про общую ситуацию. То есть было наплевать, что другие оппозиционные журналисты подвергают свои жизни опасности. Вот поэтому я согласна с Фаридом Ниязовым, когда он говорит, что Сыдыкова, Айып и другие не имеют морального права что-то сегодня заявлять. На самом деле тогда было реально опасно занимать оппозиционную позицию.
— Я не специалист и давать комментарий затрудняюсь, так как не знаком с этими делами. Знаю только то, что «Азаттык», «Заноза» и ИА «24.kg» попали в судебное разбирательство, а тонкостей не знаю, так как только что вернулся из Ташкента.
— Разве формат пресс-конференции не отражает в первую очередь мнение ее участников?
— Мы попадали в подобные ситуации, когда наши журналисты освещали с пресс-конференции, как и другие представители СМИ, но в суд в итоге подали только на нашего корреспондента, и мы стали участниками судебного разбирательства.
— С вас также требовали миллионы?
— Судебное разбирательство идет до сих пор, и мы пытаемся с помощью наших юристов стать не прямыми участниками, а соучастниками. А в ситуации с исками к другим изданиям… Это чисто юридическое дело, и когда судебное разбирательство будет доведено до конца, тогда можно будет давать какие-то комментарии и что-то говорить.
Тамара Слащева, главный редактор «Слова Кыргызстана»:
— Считаю, что разорять СМИ никоим образом нельзя. А то, что журналисты должны следить за тем, что они пишут, об этом даже говорить не нужно. Я согласна с мнением Лейлы Саралаевой, что должна быть самоцензура. И прежде чем писать сплетни, нужно перепроверять информацию, тем более когда это касается первых лиц страны, где можно действительно залететь по-крупному. Но, опять же, разорять издания нельзя, их и так мало осталось.
Я в свое время, когда-то не перепроверив, пострадала, но уже в уголовном порядке, вместе с Замирой Сыдыковой. Поэтому считаю, что каждый человек вправе защищать свои честь и достоинство. И у меня такое мнение не потому, что я редактор правительственной газеты.
— Считаете, можно было ограничиться извинениями и опровержением?
— Возможно, должен состояться суд, который вынесет решение, но материального наказания не должно быть, тем более миллионных исков.
— Информация озвучивалась на пресс-конференции…
— Вот это и нужно доказывать в суде. Опять же, нужно также знать, кого отписывать, тем более накануне президентских выборов. Вы же посмотрите: кто сегодня чего только не говорит! Ко мне бы пришли, я бы спросила у журналистов, видели ли они документы своими глазами. Если нет, тогда и ставить информацию не стала бы.
Мария Озмитель, журналист ИА «Вести.kg»:
— Есть закон, определяющий рамки свободы слова. Если СМИ, чиновник или гражданское лицо нарушает этот закон, может стоять вопрос о привлечении его к ответственности. Но когда СМИ бьют по рукам за то, что они выступают ретранслятором информации, причем не какой-то секретной, а заявленной на общедоступной площадке (как пресс-конференция), это слегка странно. А как же нам тогда работать? Откуда брать информацию? И если даже кто-то из экспертов, гражданских активистов или правозащитников высказывает какие-то данные, хорошая практика — начать эти данные проверять, делать выводы, а не сразу подавать в суд.
Другой вопрос, если то или иное СМИ в своих собственных выводах, расследованиях, анализах публикует заведомо ложную, оскорбляющую информацию — пожалуйста, именно по этому поводу и разбирайтесь. А не за то, что мы сходили на пресс-конференцию и опубликовали то, что там было заявлено. Конечно, это плохая тенденция. Если так пойдет дальше, то журналисты только и будут делать, что бегать по судам и доказывать, что они не Андерсены и только выполняли свой функционал.
Мария Зозуля, независимый журналист:
Давайте признаем честно: эта мысль возникла первой и возникла она у всех. Когда иск подается за то, что редакция выполняет свою работу и освещает все стороны конфликта, будь то позиция власти или неприятных ей оппонентов, это, мягко говоря, вызывает недоумение.
Мне это все напоминает какой-то сюрреалистичный сюжет: очередной «день сурка», очередное окончание президентского срока, и снова любая критика, цитируемая редакцией, воспринимается как нечто, что непременно нужно подавить и за что нужно наказать.
СМИ — это площадка для обеих сторон, всегда. Если мы говорим о честности, о свободе слова, о балансе мнений, почему тогда подвергаем публичной порке тех, кто старается работать именно по этим критериям?
Где в этом случае та самая презумпция невиновности? А можно ли нам, журналистам, подавать иски на редакции, которые откровенно благоволят «верхам»? За что регулярно «полощут» СМИ, которые позволяют себе роскошь не замалчивать проблемы страны? Еще очень хочется понять то мерило, которым наша Генеральная прокуратура оценивает урон чести и достоинству.
Исходя из того, что происходит сейчас между медиа и властью, можно сделать вывод: писать о последних надо либо хорошо, либо никак. Это, безусловно, приводит к самоцензуре — журналисты сегодня откровенно боятся. У каждого есть семьи, близкие люди, а это главный приоритет у любого нормального человека. Но когда кого-то вынуждают бояться говорить правду или честно делать работу — это начало конца. И я не помню случаев, когда подобное приводило к позитивным сдвигам.
К сожалению, часть наших коллег, к которым мы обращались, от комментариев отказались в силу разных причин.
