Уважаемый Избранный Президент:
В последние дни перед вашей инаугурацией мы решили, что стоит уточнить, как мы представляем себе отношения между вашей администрацией и американскими журналистами.
Вас не удивит тот факт, что мы видим эти отношения натянутыми. Информация о том, что ваш пресс-секретарь рассматривает возможность вывода офисов СМИ из Белого Дома, поступавшая последних нескольких дней, — это последнее в той схеме поведения, которая присутствовала во время всей вашей кампании: вы запрещаете новостным организациям освещать свою деятельность. Вы прибегали к помощи Твиттера, чтобы насмехаться и угрожать отдельным репортерам, и поощряли своих сторонников делать так же. Вы выступали за более общие законы о клевете, и угрожали множественными исками со своей стороны, ни один из которых не был приведен в исполнение. Вы избегали прессы, когда могли, и попирали стандарты работы пула и обычных пресс-конференций. Вы высмеяли репортера, который написал что-то, что вам не понравилось, потому что у него есть инвалидность.
Все это, конечно же, ваш выбор, и, в каком-то смысле, ваше право. Конституция защищает свободу прессы, но она не диктует, как именно должен ее защищать президент; обычные пресс-конференции не прописаны в документе.
Но, несмотря на то, что у вас есть полное право устанавливать свои правила для общения с прессой, у нас тоже есть несколько правил. В конце концов, это наше эфирное время и место в газетах, на которые вы хотите повлиять. Мы, а не вы, решаем, как лучше служить нашим читателям, слушателям и зрителям. Так что подумайте о нижеследующем как о памятке, что можно ожидать от нас в будущие четыре года.
Доступ предпочтителен, но не обязателен. Вы можете решить, что предоставление репортерам доступа к вашей администрации не имеет преимуществ. Нам кажется, что это была бы ошибка с вашей стороны, но, еще раз, выбор за вами. Мы прекрасно умеем находить альтернативные пути получения информации; действительно, одни из лучших репортажей за время вашей кампании были сделаны новостными организациями, которые не были допущены на ваши ралли. Говорить репортерам, что они не будут иметь доступ к чему-то — не то, что мы бы предпочли, но это вызов, который мы с удовольствием примем.
«Не под запись» и другие правила устанавливаем мы, а не вы. Мы можем согласиться поговорить с кем-либо из вашего окружения не под запись, а можем не согласиться. Мы можем посещать брифинги или социальные мероприятия не под запись, а можем их пропустить. Это наш выбор. Если вы думаете, что репортеры, которые не согласились с правилами и которых отрезали от информации, не выпустят свои материалы, то см. выше.
Мы решаем, сколько эфирного времени дать вашим спикерам и заместителям. Мы сделаем все возможное, чтобы распространить вашу точку зрения, даже если вы хотите исключить нас из процесса. Но это не значит, что мы обязаны отдавать свои радиоволны или колонки людям, которые постоянно искажают правду. Мы будем ловить их на этом, и мы оставляем за собой право в самых вопиющих случаях запрещать им появляться в наших медиа.
Мы верим в существование объективной правды, и мы будем призывать вас к тому же. Когда вы или ваши заместители говорят или твитят что-то, что очевидно не является правдой, мы будем говорить об этом снова и снова. Факты — это то, с чем мы работаем, и мы не обязаны повторять ложные утверждения; сам факт того, что вы или кто-то из вашей команды их произвели, заслуживает освещения, но также его заслуживает и факт, что они не выдерживают критики. Оба аспекта должны иметь равный вес.
Мы будем крайне внимательны ко всем деталям государственного управления. Вы и ваши сотрудники сидите в Белом Доме, но американское правительство — штука большая. Мы расставим репортеров по всему правительству, внедрим их в ваши агентства, найдем источники среди этих бюрократов. В результате получится, что даже если, возможно, вы захотите контролировать то, что исходит из Западного Крыла, у нас будет преимущество в освещении того, как исполняются ваши законодательные инициативы.
Мы установим для себя стандарты выше, чем когда-либо. Это ваша заслуга, что стало очевидно серьезное и повсеместное недоверие к СМИ по всему политическому спектру. Ваша кампания этим воспользовалась, и для нас это было сигналом к пробуждению. Мы должны вернуть это доверие. И мы сделаем это посредством точного и бесстрашного освещения событий, признания наших ошибок и следования самым суровым этическим стандартам, которые мы для себя установили.
Мы будем работать вместе. Вы попытались разделить нас, и использовать конкуренцию между репортерами, чтобы спровоцировать домашние ссоры. Эти дни на исходе. Теперь мы осознаем, что задача освещения ваших действий требует от нас сотрудничества и взаимопомощи, когда это возможно. Так что когда вы перекрикиваете или игнорируете репортера на пресс-конференции, который сказал что-то, что вам не нравится, вам придется иметь дело с объединенным фронтом. Мы будем вместе работать над сюжетами, когда это имеет смысл, и сделаем все возможное, чтобы мир услышал о значимых сюжетах наших коллег. Конечно же, между нами по-прежнему будут разногласия, и даже важные споры, об этике, или вкусе, или справедливой оценке действий. Но эти споры будут наши, от начала и до конца.
Мы играем в долгосрочную игру. В лучшем случае, вы будете на этом посту восемь лет. Мы были здесь с момента основания республики, и наша роль в этой великой демократии была ратифицирована и усилена вновь и вновь и вновь. Вы заставили нас пересмотреть самые фундаментальные вопросы о том, кто мы есть и зачем мы здесь. За это мы вам весьма благодарны.
Хорошей инаугурации.
Перевод Киры Тверской
