В Таджикистане в эти дни проходит громкий судебный процесс о попытке захвата власти и госпереворота. На скамье подсудимых бывшие высокопоставленные чиновники, в том числе бывшие глава МИД, Верховного совета, полковники нацбезопасности. Процесс закрытый, а его участники подписали документ о неразглашении. Наблюдатели считают, что это «показательная порка» от президента страны Эмомали Рахмона, который «расчищает путь для своего сына Рустама» от критиков власти. Между тем, «попытка госпереворота» была и в других странах Центральной Азии, где с помощью этой статьи, как считают критики, существующая власть избавлялась от политической конкуренции.
Таджикистан: заговор «стариков-разбойников»
В эти дни в Таджикистане судят группу бывших высокопоставленных чиновников. Материалы дела засекречены, а сам процесс проходит в СИЗО, куда журналистов и общественников не пускают.
Дело началось с задержания летом 2024 года экс-председателя Демократической партии и депутата парламента Таджикистана Саидджафара Усмонзоды. Известного политика обвинили в попытке захвата государственной власти.
Вскоре после этого началась целая череда задержаний известных некогда деятелей в политике и других сферах, которых назвали компаньонами Усмонзоды. В частности, в деле фигурируют экс-министр иностранных дел Хамрохон Зарифи, бывший председатель Верховного Совета Таджикистана Акбаршо Искандаров, журналист и заместитель председателя Демократической партии Ахмадшох Комилзода, первый заместитель председателя Социал-демократической партии Шокирджон Хакимов, бывший начальник управления информации, прессы, анализа и планирования внешней политики министерства иностранных дел РТ Абдулфайз Атои, два отставных полковника ГКНБ Нурамин Ганизода и Джамшед Боев и другие, еще не объявленные прессе, лица.
Все они обвиняются по нескольким статьям Уголовного кодекса: попытка насильственного захвата власти, возбуждение национальной и религиозной вражды, мошенничество и измена государству.
Суд над «заговорщиками» проходит в закрытом режиме в здании СИЗО Душанбе. Родственников подсудимых не допускают на процесс, а адвокаты отказываются общаться журналистами из-за подписки о неразглашении данных, поэтому никаких подробностей с заседаний суда общественности неизвестно.
Расследованием дела занималась Генеральная прокуратура Таджикистана, которая присвоила делу гриф секретности и не предоставляла никакой информации СМИ. Единственное официальное заявление властей по этому делу прозвучало 9 августа, когда генпрокурор Таджикистана Юсуф Рахмон заявил на пресс-конференции, что задержание группы известных деятелей связано с делом Саидджафара Усмонзоды, который обвиняется в «попытке государственного переворота и насильственного захвата власти». Он также сообщил о возбуждении дел в отношении «еще нескольких человек», но не назвал их имён.
«Из-за присвоенного делу грифа секретности я не могу вам ничего сказать. Но скажу одно: любой, кто предает государство, нацию, президента, ответит перед законом, независимо от того, какую должность он занимает сейчас или занимал в прошлом», – подчеркнул Юсуф Рахмон.
По официальной версии, план заговорщиков готовился несколько лет. В генеральной прокуратуре утверждают, что ключевым доказательством стала запись телефонного разговора 2021 года (три года назад. – Ред.), где якобы обсуждались возможные планы насильственного захвата власти. Причем в этой записи есть якобы и обещания о привлечении «боевиков из-за рубежа» и финансовой поддержке от экстремистских организаций.
Эксперты выстраивают разные теории, но в целом мнения сходятся в одном: обвинение в «попытке переворота» – это подходящий повод для устранения критиков и потенциально опасных лиц на пути предстоящего транзита власти от действующего президента Эмомали Рахмона к старшему сыну Рустаму, который за последние несколько лет «дорос» от начальника таможенной службы страны до второго лица в государстве. 36-летнего Рустама Эмомали, как предполагается, отец готовит в преемники.
Темур Умаров, научный сотрудник берлинского Центра Карнеги по изучению России и Евразии, считает, что действующий президент Эмомали Рахмон старается подготовить все таким образом, чтобы для его сына, готовящегося вступить в высшую должность страны, «всё прошло максимально гладко, без шероховатостей и проблем».
«Поэтому он зачищает поле настолько подчистую, чтобы там не осталось ни единого человека, который может обладать какой-нибудь слишком чувствительной информацией, которая могла бы быть использована против нового президента», – считает Умаров.
Эксперты обращают внимание на то, что в кулуарах власти до недавнего времени были и те, кто считал потенциального преемника не совсем подготовленным для высшего поста страны, который «проигрышно смотрится даже на фоне своей старшей сестры». Старшая сестра – это 46-летняя Озода Рахмон, она ныне возглавляет администрацию президента.
«Все эти «старики-разбойники», оказавшиеся на скамье подсудимых по обвинению в подготовке государственного переворота, а большинство из них люди пенсионного возраста и давно отошедшие от политики лица, скорее всего, где-то когда-то нелестно отозвались о преемнике, и президент решил преподавать им всем урок», – считает таджикистанский эксперт, согласившийся поделиться своим мнением на условиях анонимности из соображений безопасности.
По его словам, при помощи своего свата, генерального прокурора страны, Эмомали Рахмон решил показательно наказать всех, кто сомневается в способностях его сына управлять страной.
Эксперт по Центральной Азии Брюс Панниер считает, что в Таджикистане идет зачистка лидеров общественного мнения, которые потенциально могут помешать транзиту власти.
«Среди фигурантов данного дела есть оппоненты действующей власти в стране и люди с опытом работы в таджикской политике, бывшие министры и другие экс-чиновники, занимавшие свои посты 10, 20 или более лет назад. В Таджикистане предстоит передача власти от отца к сыну, поэтому эти люди потенциально могут публично не признать Рустама Эмомали, когда он придет к власти, и мнение этих лидеров общественного мнения будет иметь значение для других жителей Таджикистана», – отметил он.
Но нельзя исключить вероятности того, что обвиняемые по делу о подготовке госпереворота действительно обсуждали между собой возможность смещения Эмомали Рахмона, который находится у власти почти три десятилетия, полагает Алишер Ильхамов, директор аналитического центра Central Asia Due Diligence, базирующегося в Лондоне.
«У нас нет информации о том, какими доказательствами оперирует следствие. Но учитывая то, что само это дело засекречено, не трудно предположить, что доказательная база скудна или просто высосана из пальца, отсюда и секретность. Дела о госпереворотах не должны иметь такого грифа секретности, ведь речь не идет о раскрытии государственных тайн», – уверен он.
В принципе, отмечает Ильхамов, такого рода обвинения и следственные дела вполне укладываются в логику функционирования авторитарных режимов, особенно когда авторитарный лидер страны намерен править пожизненно и засиделся на своем посту.
«В условиях отсутствия свободы слова, население, да и члены элиты вынуждены обмениваться мнениями о режиме, скрывая это от него. Это естественным образом порождает паранойю и страх правителя относительно реальной или воображаемой оппозиции. В таких случаях дела о сговоре против его правления формируются на основании подозрений, а не реальных фактов, а также в качестве превентивных мер с показательной целью, мол, мы бдим и не позволим какого-либо посягательства на власть», – полагает эксперт.
Казахстан: «На тракторе — в Акорду»
В новейшей истории Казахстана было несколько случаев «попыток госпереворота», иногда доходящих до абсурда.
Несколько человек, задумавших государственный переворот, собирались штурмовать Акорду на тракторе — так говорится в материалах уголовного дела, которое расследовал комитет национальной безопасности (КНБ).
Кроме трактора, в арсенале группы был картошкомёт – собранное из пластиковых труб устройство, которое стреляет картофелем и используется для отпугивания птиц на полях или просто для развлечения. А еще пневматическая винтовка, кухонный нож и куски арматуры.
Семерых подозреваемых в «попытке захвата власти» задержали накануне президентских выборов в ноябре 2022-го. КНБ отчитался: в день голосования группа планировала атаки, собиралась захватить здания акиматов, объектов связи, организовать беспорядки и перекрыть движение транспорта в городах.
Сразу после задержания комитет нацбезопасности опубликовал видео: в кадре за скудно накрытым столом в бедно обставленной комнате сидят несколько человек, лиц их не видно, один мужчина гипотетически рассуждает, что Алматы, крупнейший город страны, может перейти в их руки. Рядом в детском пластиковом кресле сидит маленький ребенок.
«В составе группы действовали представители различных социальных групп из числа криминалитета и асоциальных лиц, – говорилось в видеоролике КНБ. – Группа симпатизировала беглому банкиру Мухтару Аблязову и фактически придерживалась схожих с ним взглядов, являясь активистами запрещенных судом организаций ДВК и «Көше партиясы»».
Движения «Демократический выбор Казахстана» (ДВК) и «Көше партиясы», упомянутые КНБ, запрещены в стране как «экстремистские», но в резолюциях Европейского парламента названы «мирной оппозицией». Аблязов — основатель ДВК – с 2009 года живет в Европе, из-за границы критикует власти Казахстана, призывает людей выходить на митинги и требовать соблюдения своих прав.
Аблязов в комментарии Азаттыку назвал видео КНБ плохой постановкой, заявив, что спецслужбы боятся массовых протестов, направленных на отстранение власти мирным путем, и хотят дискредитировать такие действия.
Через полтора года после громкого задержания суд в Алматы вынес приговор по делу, которое правозащитники назвали «тракторным».
45-летняя Багдагуль Андреева, 41-летний Ержан Торекулов, 38-летний Олжас Кульжаханов были осуждены на шесть лет. 64-летнюю Сагынгуль Конар приговорили к пяти годам заключения, такой же срок у 37-летнего Тенилика Нурланова и его сверстника Акылжана Кийсымбаева. Три года и четыре месяца условно получил Айдос Илипбаев, который, как сообщалось, «дал признательные показания» в ходе следствия. Их всех признали виновными в «пропаганде или публичных призывах к насильственному захвату власти», «создании экстремистской группы и участии в её деятельности», «организации массовых беспорядков».
Осужденные назвали дело сфабрикованным, заявив, что они стали «жертвами провокаций» со стороны внедренных КНБ агентов, которые приглашали их на собрания и заводили речь о возможной смене власти, подталкивали к обсуждению действий в случае падения режима и созданию того самого картошкомёта (он в итоге оказался нерабочим). Адвокаты тоже говорили о намеренных провокациях, отмечая, что никакой группы не было: некоторые осужденные были знакомы друг с другом лишь шапочно.
Например, Сагынкуль Конар, профессор Университета иностранных языков и деловой карьеры, кандидат философских наук и религиовед, заявила, что до начала следственных действий видела других подсудимых всего трижды.
– Чтобы подогнать под 179-ю и 272-ю статьи уголовного кодекса («Пропаганда или публичные призывы к захвату или удержанию власти, а равно захват или удержание власти либо насильственное изменение конституционного строя» и «Массовые беспорядки. — Ред.), написали совсем другие слова в стенограмме видеозаписей встреч, которые сами организовали. То, что слышно, написали как неслышимое, сфальсифицировали, — выступила она в суде.
Олжас Кульжаханов, который зарабатывал на жизнь продажей яблок, выращенных во взятых в аренду садах в предгорьях Алматы, сказал, что найденное в вагончике в саду огнестрельное оружие (карабины и автоматы) ему не принадлежит.
— Я не знаю, откуда оно там появилось. Они сами подкинули в пустой вагончик. Я тогда нашёл наёмную работу и делал ремонт у знакомых. Отец 15 ноября ходил в вагончик, забрал вещи, убрался там. 16 ноября пошёл снег. 17 ноября пришли с обыском, нашли под снегом и льдом оружие, — дал показания Кульжаханов в суде, подчеркнув, что преследование может быть связано с гражданской активностью его отца. — Мой отец Сагат Кульжаханов — гражданский активист. Ему ранее угрожали: «У тебя четверо сыновей, не боишься, что одного посадят?» Прошёл год, и я за решёткой.
Адвокаты осужденных отметили, что их подзащитных преследовали не за действия, а за разговоры и выражение своей позиции.
Суд же посчитал, что вина подсудимых доказана, и в марте 2024-го вынес им обвинительный приговор.
Казахстанские правозащитники включили осужденных по «тракторному делу» в формируемый ими список политических заключенных. Официальная Астана отрицает наличие политзаключенных и политически мотивированных преследований.
«Главные признаки политических преследований — это цензура, специальные законы и карательные органы. Ничего подобного в современном Казахстане не существует. В нашем законодательстве нет ни одного указа, ни одного закона, ни одного другого нормативного документа, по которому граждане могли бы преследоваться за свои политические взгляды», — заявил президент Касым-Жомарт Токаев в интервью государственной газете Egemen Qazaqstan в январе 2024-го.
Обвинения в попытке переворота в Казахстане выдвигались не только против оппонентов власти. В новейшей истории страны есть как минимум два эпизода, когда преследованию подверглись люди из коридоров власти.
В 2008 году к 20 годам тюрьмы приговорили Рахата Алиева, бывшего зятя на тот момент действующего президента Нурсултана Назарбаева. Алиев к тому времени находился в опале и жил за границей, его брак со старшей дочерью Назарбаева Даригой расторгли без его участия. Судебный процесс над ним и его соратником Альнуром Мусаевым, бывшим главой КНБ, проходил в Казахстане заочно в закрытом режиме.
По утверждению обвинения, Алиев (медик по образованию) и Мусаев намеревались физически устранить руководство страны, используя сильнодействующие яды, и готовили боевиков для захвата власти. Они отвергли обвинения, а Алиев назвал уголовное преследование местью ему, как оппозиционному политику, за его конфронтацию с тестем.
Астана не смогла добиться экстрадиции Мусаева и Алиева из Австрии, куда они эмигрировали. В 2015 году Рахата Алиева нашли мертвым в венской тюрьме, где он ждал суда по другому делу, возбужденному в Казахстане. По официальной версии, он совершил суицид.
В 2022 году попытку переворота вменили другому бывшему председателю КНБ — Кариму Масимову, близкому соратнику Назарбаева. В прошлом году Масимова приговорили к 18 годам лишения свободы по обвинениям в «государственной измене», «попытке насильственного захвата власти», «превышении должностных полномочий» во время Январских событий.
В начале 2022-го массовые антиправительственные протесты в Казахстане обернулись беспорядками, для подавления которых силовики по приказу Токаева открыли огонь; тогда погибли по меньшей мере 238 человек.
Власти страны заявили, что за беспорядками стояли «высокопоставленные лица» и криминалитет, которые планировали насильственный захват власти. Процесс над Масимовым и несколькими его подчиненными проходил в закрытом режиме. Детали дела о «перевороте» общественности неизвестны.
Кыргызстан: три насильственные смены власти и более десятка «попыток госпереворота»
В Кыргызстане, пережившем три насильственные смены власти, аресты известных политиков и представителей оппозиции по подозрению в «подготовке насильственного захвата власти» – не редкость.
Самым резонансным из тех, что заводили в последние годы, стало так называемое «Кемпир-Абадское дело». В нем фигурировало более 20 человек, среди которых были политики, гражданские активисты и правозащитники. Большинство из них участвовали в собрании, на котором обсуждался вопрос передачи земель Кемпир-Абадского водохранилища Узбекистану.
Фигурантов этого дела задержали в октябре 2022 года. МВД предъявило им обвинение по статье о «подготовке к массовым беспорядкам». Но некоторым из них позже стали вменять и подготовку к «насильственному захвату власти». Спустя несколько месяцев после задержания суд освободил часть обвиняемых и поместил под домашний арест. Под стражей в СИЗО до вынесения приговора оставались восемь человек. В июне 2024-го суд первой инстанции оправдал всех обвиняемых в связи с отсутствием состава преступления. Суд с самого начала проходил за закрытыми дверями из-за наложенного на дело грифа секретности.
Президент Садыр Жапаров после вынесения приговора по этому делу в июне этого года заявлял, что не имеет «никакого отношения» к решению, вынесенному судом по «Кемпир-Абадскому делу» и «какое бы решение ни принял суд, правильное оно или нет, мы должны с ним согласиться». Вместе с тем он признал, что если бы был судьей, то назначил бы «какое-то наказание организаторам». Потому что, по его мнению, эти люди «вводят людей в заблуждение, утверждая, что Кемпир-Абад уходит, хотя на самом деле возвращается его половина, и подстрекают их выходить на улицы и свергнуть власть».
В июле 2024 года прокуратура Бишкека опротестовала оправдательный приговор районного суда и потребовала признать всех обвиняемых по делу виновными.
Одна из них, экс-судья Конституционного суда Клара Сооронкулова, сказала, что несмотря на оправдательный приговор первой инстанции они сейчас находятся в «подвешенном состоянии». «Исход суда зависит от волеизъявления вышестоящих людей», – отметила она, добавив, что фигуранты дела находятся «на крючке», чтобы не могли что-либо говорить или критиковать.
По мнению политолога Медета Тюлегенова, в условиях сужения пространства для высказывания альтернативной точки зрения, возбуждение таких дел – закономерно. Он считает, что из-за отсутствия подробной информации о содержании таких дел, делать выводы сложно, однако, по его словам, не обладая властными полномочиями, трудно доказать свою правоту в суде.
Еще одним из самых громких дел за последние годы стал кейс с известным бизнесменом, в 2021 году участвовавшим в выборах президента, – Имамидином Ташовым. В октябре 2023 года его задержали по делу о незаконном строительстве жилого дома. Затем бизнесмен возместил ущерб государству в виде десяти квартир общей стоимостью более 600 тысяч долларов. Cуд отпустил его под домашний арест.
В январе 2024 года появилось видео, на котором Ташов заявил, что в декабре 2023 года его задержали неизвестные люди, представившиеся сотрудниками спецслужбы, продержали в неволе восемь дней, угрожали расправой над родными и захватом его стройкомпании. Он добавил, что с него требовали в качестве «откупа» более 1 млн долларов.
В январе Ташова объявили в розыск, а в апреле задержали по обвинению в попытке насильственного захвата власти. Это дело до сих пор находится на рассмотрении в суде.
По версии следствия, бизнесмен планировал госпереворот, находясь в СИЗО и созваниваясь с активистом, находящимся за рубежом. Эти разговоры, по словам главы ГКНБ, были записаны спецслужбой по решению суда.
Политолог Эмиль Джураев считает, что возбуждение дел по этой статье стало обычным явлением. Однако все это подается под соусом борьбы с криминальными элементами, а объектами становятся не только представители оппозиции, но и рядовые критики власти.
«Естественно, при возбуждении такого рода дел против людей это не называется борьбой с оппозицией или какими-то политическими оппонентами, а просто с криминальными элементами. Но всем очевидно, что дело касается тех, кто остро критикует власти и, подчеркну, что не только оппозиция, но и просто критика власти вызывает такую реакцию», – отметил Джураев.
Узбекистан и Туркменистан: «попытки покушения» на жизнь лидеров стран
16 февраля 1999 года власти Узбекистана заявили о предпринятой попытке государственного переворота: в Ташкенте произошла серия мощных взрывов, в том числе у здания правительства на главной площади страны. Тогда власти сообщили о 13 погибших и более 100 пострадавших. Ныне покойный первый президент Узбекистана Ислам Каримов обвинил в совершении теракта религиозных экстремистов и политическую оппозицию. Он заявил, что теракт был попыткой покушения на его жизнь.
Международные правозащитные организации отмечали, что власти Узбекистана воспользовались произошедшим для того, чтобы усилить давление на оппозицию, а также на политических и религиозных деятелей.
«Попытку госпереворота» в 2023 году пресекли в Туркменистане. Тогда спецслужбы задержали 20 человек и предъявили им обвинения в «попытке вооруженного мятежа». Среди заговорщиков называли Батыра Мередова, сына экс-министра сельского хозяйства, и замминистра внутренних дел Ахмета Ходжатова. Спецслужбы сообщили, что заговорщики «целыми грузовиками» доставляли в Туркменистан оружие разного вида.
В 2002 году туркменские спецслужбы тоже сообщали о предотвращении «попытки госпереворота»: утром 25 ноября кортеж президента Ниязова был обстрелян группой заговорщиков, которые, как заявляли следственные органы, готовили вооруженный захват власти. Тогда бывшего вице-премьера Бориса Шихмурадова назвали одним из главных организаторов неудавшегося мятежа. Силовики арестовали 46 человек, в том числе 17 иностранных граждан. Среди них бывший министр иностранных дел Батыр Бердыев, бывший хяким Ташаузского велаята Язгельды Гундогдыев, бывший глава Меджлиса Тагандурды Халлыев, а также ряд других бывших высокопоставленных чиновников и сотрудников силовых структур республики.
«Есть много разных кейсов того, как использовались обвинения в попытке государственного переворота. Чаще всего это происходит после протестов, а иногда просто потому, что идёт внутренняя борьба, внутренняя конкуренция, будь то за ресурсы или активы, – считает Темур Умаров, научный сотрудник берлинского Центра Карнеги по изучению России и Евразии.
Если политический деятель или бизнесмен получил обвинение в «попытке госпереворота», значит, как правило, он угрожает сохранению действующей власти ввиду своей влиятельности, считает аналитик.
Эксперт по Центральной Азии Брюс Панниер добавляет, что раньше власти для избавления от критиков использовали статью о терроризме, однако через короткое время стало очевидно, что статья «не работает», так как мало кто верил, что люди, арестованные за терроризм, действительно террористы.
«Поэтому правительства стран Центральной Азии придумали новый трюк – обвиняют людей в заговоре или призывах к свержению правительства, а потом суды проводят в закрытом режиме. В новых обвинениях им помогают широкое толкование статей и лояльные властям лингвисты.
«Случай нынешних и бывших журналистов Temirov Live (ютуб-канал в Кыргызстане, рассказывающий в формате блога о политике, недобросовестных политиках и политических манипуляциях – Ред.) — яркий тому пример. Некоторые из них были одеты в футболки с надписью «Свобода слова», в связи с чем власти проводили консультации с лингвистами по поводу того, является ли эта надпись призывом к свержению правительства», – сказал Брюс Панниер.
