В прямом эфире Kaktus.media омбудсмен Джамиля Джаманбаева. Разговор о правах человека, о вкладе института омбудсмена (акыйкатчы) в соблюдение этих прав.
— Джамиля Акматбековна, ранее вы работали в органах прокуратуры. Как вам дался такой переход?
— Я пребываю в должности омбудсмена шестой месяц. Срок, который позволил понять, в чем состоит мандат омбудсмена. Очень большую мы провели работу.
А в органах прокуратуры я проработала более 20 лет и не представляла вообще себя где-либо еще. Но жизнь подкидывает неожиданные сюрпризы, и когда мне предложили возглавить этот институт… Сказать, что совершенно разнится с органами прокуратуры, — нет.
— В чем именно схожи полномочия омбудсмена с органами прокуратуры?
— Прокуратура осуществляет надзор за точным и единообразным исполнением законов. А мы осуществляем парламентский контроль за соблюдением прав и свобод человека, гражданина Кыргызской Республики.
Человек, например, хочет пожаловаться на действия сотрудников милиции. Он идет в органы прокуратуры. Органы прокуратуры стоят на страже закона, они правомочны восстанавливать нарушенные права человека и гражданина.
Изначально у меня были планы. Мы в первую очередь пересмотрели все локальные акты, которые регулируют деятельность института акыйкатчы, мы привели их в соответствие с действующими нормативными правовыми актами. На момент моего прихода не было плана работы у института омбудсмена на 2023 год. Мы восполнили этот пробел. С помощью гражданского общества утвердили стратегию развития института акыйкатчы на пять лет.
— Что дает эта стратегия для развития института?
— Там представлена наша поэтапная работа. Институт омбудсмена существует более 20 лет. И несмотря на то что, согласно Конституции, акыйкатчы является одним из пяти государственных органов с особым статусом — вместе с Генеральной прокуратурой, Счетной палатой, ЦИК, Нацбанком, — почему-то деятельность акыйкатчы регулировалась обычным Законом «Об омбудсмене». Деятельность остальных четырех органов с особым статусом регулируется конституционно.
— Сейчас вы будете повышать статус этого закона?
— Да, мы хотели бы это сделать в первую очередь. Основа Конституционного закона уже была. Мы проект доработали. Пять лидеров фракций Жогорку Кенеша инициировали наш законопроект, вывесили на общественное обсуждение в июне 2023 года. Затем авторитетные международные организации дали заключение. Мы максимальное число рекомендаций учли, в том числе, например, «Правовой клиники «Адилет», в целом максимально приблизили закон к международным стандартам.
— Какие основные моменты обязательно должны быть в новом законе об институте омбудсмена?
— Мы готовим ежегодные доклады, в Жогорку Кенеше их рассматривают, вносят соответствующие постановления и по этим постановлениям обязывают государственные органы устранить те нарушения прав и свобод граждан, которые были выявлены нами.
Но, как показывает статистика, лишь пятая часть рекомендаций госорганами выполняется. По новому закону наши рекомендации будут обязательны к исполнению.
— Какие проблемы чаще всего озвучивают жители регионов?
— Людей в большей степени волнуют социально-экономические вопросы. Землю не дают, пособия не дают. Сын куда-то уехал в трудовую миграцию, и не дают детям пособие, потому что он считается трудовым мигрантом.
Приятно удивила меня Баткенская область. Очень много средств вкладывает государство в развитие этой области. Усилия высшего руководства страны налицо. Я посетила один из недавно построенных домов, там прекрасные условия. Поговорила с жителями.
— Сколько обращений обрабатывает институт омбудсмена?
— В среднем в институт акыйкатчы в год поступает около 10 тысяч жалоб. Некоторым мы даем просто консультации. У нас существует горячая линия 115, мы принимаем заявления и в письменном виде, и в устном виде, мы принимаем обращения по электронной почте. Все обращения, которые к нам приходят, официально проходят регистрацию. Мы на каждое заявление пытаемся отреагировать своевременно.
Среда — мой приемный день. В остальные будние дни принимают заместители омбудсмена и руководители аппарата.
— На ваш взгляд, какова ситуация в Кыргызстане с соблюдением прав человека? Рейтинги международные, к сожалению, не радуют.
— Я считаю, что ни в одной даже прогрессивной и демократической стране полностью не избавились от случаев нарушения прав и свобод граждан. Да, конечно, проблемы есть. Но мы, как институт омбудсмена, пытаемся максимально восстановить нарушенные права.
Мы ведем свою деятельность совместно с правозащитниками. В настоящее время я пытаюсь налаживать контакты с омбудсменами из других стран. Я пытаюсь налаживать конструктивное сотрудничество с международными организациями.
— Сейчас обсуждаются два очень важных законопроекта, оба они приняты в первом чтении в Жогорку Кенеше, — это закон об иностранных агентах, инициатор Надира Нарматова, и закон о СМИ, инициатор администрация президента. Многие наши правозащитники, маститые юристы, международные организации трубят о том, что это, мягко сказать, вредные законы для Кыргызстана, они приводят серьезную аргументацию. Что вы думаете об этих законах?
— Институт омбудсмена свою позицию о проекте закона о некоммерческих организациях выразил еще в июле 2023 года. Мы предложили разработать другую редакцию этого закона с привлечением международных экспертов и гражданского сообщества. Инициатор данного законопроекта депутат Нарматова согласилась с тем, что замечания и дополнения они ко второму чтению учтут. На сегодняшний день была принята только концепция законопроекта. Мы очень надеемся, что ко второму чтению наши замечания и замечания заинтересованных и государственных органов, и международных организаций, гражданского общества будут учтены.
— Что именно предложил институт омбудсмена?
— Мы предложили проработать некоторые статьи в другой редакции. Убрать статью об уголовном наказании. Эту позицию, насколько я информирована, также выразили Генеральная прокуратура и Верховный суд.
— Новая редакция закона о СМИ. Каково ваше мнение на этот счет?
— По новой редакции закона о СМИ 31 октября мы решили организовать диалоговую площадку, провести технические консультации. По итогам подготовим рекомендации.
— Государственные органы утверждают, что свобода слова в Кыргызстане есть. Но говорить особо ничего нельзя. Ярким примером стало задержание пенсионерки за высказывание мнения. При этом подозреваемых в совершении тяжких преступлений отправляют под домашний арест. Что вы можете сказать о соразмерности наказания?
— Судебные органы, согласно нашей Конституции, являются независимыми, и вмешательство в их деятельность запрещено. Но, несмотря на это, контроль процессуальных норм должен вести следственный судья. Относительно задержания женщин я хотела бы особо отметить, что у нас есть Бангкокские принципы, есть Токийские принципы, которые предлагают судебным и правоохранительным органам максимально не использовать меру пресечения в виде задержания именно в отношении женщин.
Мы призываем судебные органы соблюдать права женщин. Мы на имя председателя Верховного суда готовим письмо, чтобы они провели обобщение судебной практики, например, при рассмотрении представления комиссии органов Службы исполнения наказаний о переводе осужденных лиц на УДО (условно-досрочное освобождение) и в КП (колонию-поселение).
— Некоторые госорганы позволяют себе неоднозначные высказывания, касающиеся соблюдения прав человека. Имеет ли право институт омбудсмена делать замечания госорганам, реагировать на их высказывания?
— Если мы увидим какие-то грубейшие нарушения наших законов, несоответствие Конституции, несоответствие каким-то международным стандартам, конечно же, мы отреагируем.
— Очень многие журналисты подвергаются дискриминации, преследованию. Ситуация со свободой слова достаточно сложная. Является ли она для вас также приоритетной?
— Конечно. Мы анализируем, какова у нас ситуация со свободой слова. СМИ — четвертая власть. Мы с помощью средств массовой информации реагируем на очень многие моменты. Например, недавний кейс по поводу девятилетней девочки из Сокулукского района, по делу которой очень долго рассматривался процесс. СМИ освещали эту тему, и тут же суд состоялся. Обвиняемого осудили на семь лет.
В целом могу сказать, что из 10 тысяч жалоб, которые к нам поступают, значительная часть заявителей просит нас промониторить судебные процессы. Это говорит об отношении граждан к судебной системе, и для меня это некий индикатор.
— Не жалеете, что стали омбудсменом?
— Нет. В самом начале, честно сказать, не понимала, куда я попала. Потому что сразу стали люди приходить, пока я только вникала в ситуацию. Но на сегодняшний день мне нравится очень моя работа, буквально месяц-два мне понадобилось для адаптации. Думаю, что общими усилиями и с гражданским обществом, и со средствами массовой информации мы сможем улучшить ситуацию. Я стала понимать, в чем сила института акыйкатчы. Конечно, нам полномочий немного не хватает, но даже в рамках тех полномочий, которые у нас есть на сегодняшний день, мы тоже имеем достаточно рычагов, чтобы давать какую-то реакцию. А если это кому-то не нравится — это их проблема.
