Сегодня журналисты во всем мире находятся в состоянии огромного стресса. Информационные потоки не останавливаются, эмоциональных событий в мире не становится меньше, и в таком потоке репортеры и редакторы регулярно подвергаются психотравмам.
Кыргызская журналистика за последние годы подверглась неоднократным нападкам и давлению. Как результат — снижение в рейтингах свободы прессы и Интернета, растет самоцензура и неопределенность в профессии.
Отдельным блоком стоят преследования и онлайн атаки на журналистов. Глобальные исследования по ментальному здоровью журналистов показывают, что их работа может повлиять на психическое здоровье.
По данным Центра журналистики и травм Дарт, от 80 до 100% журналистов подвергались травмирующим событиям на работе. В 2022 году было проведено исследование среди журналистов Канады, где в результате опроса участники подтвердили, что они сталкиваются с «тревожным уровнем стресса» и многие страдают от неоднократного освещения травмирующих историй, однако «этот вред часто не воспринимается должным образом». Каждый пятый журналист сообщает о признаках депрессии, в этом исследовании.
Освещение вопросов психического здоровья в средствах массовой информации становится актуальным. Я опросила кыргызских редакторов и журналистов о том, как они справляются с этой проблемой.
Гулиза Урустамбек кызы, фотограф, “ПолитКлиника”:
— Я пришла в журналистику в 2020 году. В начале очень хорошо начала, в 2021 году участвовала в редакционных и собственных проектах. В 2023 году многое изменилось, стало еще больше негативной информации. Казалось, то, что я делаю бесполезно. И тогда возникают сомнения в своей работе, все ли я правильно делаю, почему нет результатов.
Постепенно так получалось, чтобы написать один материал требовалось больше сил и времени, так как не было элементарной концентрации.
Хочешь сделать, но не можешь до конца завершить это дело. Все началось с 2023 года, когда началось давление на СМИ и преследование журналистов. Я ездила в Украину, и в начале очень боялась, что будет. Но почему-то там я чувствовала в безопасности, чем в своей стране. В Украине ты борешься с внешними силами, а в своей стране, когда тебя рассматривают как предателя, очень тяжело это принять. Журналистам стало небезопасно жить в нашей стране. В редакции с нами проводили работу психологи, и поняла, что все равно надо самой себя поддерживать.
Как я сейчас поддерживаю себя? Не загружаюсь работой, много не захожу в соцсети, делаю детокс, потому что и соцсети стали негативными. Стараюсь больше читать, так как в процессе чтения отдаляешься от негатива. Пытаюсь найти время для хобби. В своей книге Элизабет Гилберт пишет о выгорании от писательства, и в качестве способа отвлечения она выбрала занятие цветоводством- начала выращивать цветы. Это ей помогло. Вот, думаю, заняться альпинизмом. Я знаю, что люди длительно ходят на терапию, но у меня нет такой возможности.
Чтобы предотвратить выгорание, думаю, надо давать возможность журналистам делать свои авторские проекты, так как когда делаешь, то что нравится, будешь более заинтересованным. Я создавала свои фотопроекты и это мне помогало. И также необходимо давать возможность журналистам посещать профессиональные образовательные мероприятия внутри страны и за рубежом.
Дилбар Алимова, редактор онлайн-издания “ПолитКлиника”:
— Раньше не особо обращала внимания на проблемы эмоционального выгорания на работе: могла без отпусков работать. Сегодня все больше людей начали говорить о ментальном здоровье, знаем, что есть возможности для своевременной профилактики. Тоже сталкивалась с выгоранием: это когда вообще не хочешь работать, нет энергии, идей. Дни становятся похожи друг на друга. Когда у меня появляются признаки выгорания, то стараюсь балансировать.
Чтобы не думать все время о работе, чередую ее с чем-то другим: хожу в караоке, играю на комузе, с командой неформально собираемся раз в неделю. Обычно, когда чувствую усталость коллектива, останавливаю работу и собираю всех на разные активности. Стараюсь на постоянной основе за счет редакции устраивать тимбилдинги. Раньше не было психологической поддержки, сейчас знаем в какие организации обращаться, и спрашиваем кому нужна она нужна. Где-то 30 процентов команды получали помощь психологов. В идеале раз в году должен проводиться ретрит, в этом тоже планируем.
Если бы была отдельная организация помощи журналистам при профессиональном выгорании, то было бы здорово.
Арген Бактыбек уулу, журналист-расследователь “МедиаХаба”:
— Расследователей называют спецназом журналистики. Думаю, это правильно так как делаем спецпроекты, которые сопряжены со стрессом. На обычной работе, например в банке, у тебя есть четкие инструкции. У журналиста не их нет, потому что каждый день что-то происходит, а у расследователя еще сложнее: для каждого нового расследования, ты должен новую методологию придумать.
Чтобы что-то доказать, ты должен куда-то сходить, где-то найти героя, все это держать в секрете. И волноваться за безопасность не только свою, но и за свои источники, за всю команду. Из-за этого получаешь двойной прессинг. И почти после каждого расследования ты почти неживой, тебе нужно отдыхать. По правилам, можешь взять один день отдыха. Как правило и он не случается, потому что к нам обращаются другие люди, и тут же начинаешь новое дело. Ты не можешь оставить просьбу без ответа, хочется помочь.
Это не редакция на тебя давит, ты сам чувствуешь ответственность.
Поначалу я увлекался алкоголем, и рядом оказывались люди, которые тоже не прочь выпить. На следующий день идешь работать, но это всё накапливается и становится намного хуже. Второй фактор — финансы. Ты не можешь обеспечивать свое будущее на такой работе. На каждый день возможно хватает, но если у тебя семья, то сложнее. Мне кажется работа должна оплачиваться сопоставимо тому риску, которому ты подвергаешься. У нас была групповая работа с психологами и поняли, что все мы выгорели.
Дмитрий Ложников, руководитель Next TV:
— Эмоциональное выгорание — это такая вещь, с которой сталкиваюсь постоянно, много лет. Это специфика моей работы, в том числе связанная с тем, что я не только пишу что-то, но еще занимаюсь управлением. Это выражается в том, что пропадает мотивация, желание что-либо делать, это не только на уровне эмоций, но и на физическом уровне происходит.
Раньше я курил и пил. В определенной степени, наверное, в моменте это помогает, хотя наркологи говорят, что нет. Со временем это приводит к алкоголизму. Я боролся с этим, в итоге преодолел и бросил курить и пить. Сейчас меня поддерживает спорт. Нас так воспитывали, что физическому развитию, связанному с ментальным развитием, с работой мозга не придавали значения, на самом деле это очень сильно помогает.
Два года назад в редакции мы ввели бесплатный абонемент на спорт, но, к сожалению, не для всех это работает.
Сейчас, после пережитой пандемии, мы перешли на более гибкий режим работы, когда всем сотрудникам не обязательно быть в офисе, можно работать удаленно. Обычно я определяю выгорание сотрудников интуитивно, и тогда даю возможность отдохнуть. И по себе, и по опыту коллективу могу сказать, что люди стали более токсичными, более раздраженными, очень быстро вспыхивают из-за вещей, на которые раньше не обращали внимания. И соцсети стали больше токсичными.
Мээрим Айныкеева, журналист кыргызской службы Би-Би-Си:
-Как и любой журналист сталкивалась со стрессом. Эмоциональное выгорание определяю как состояние, когда каждодневная работа, которую ты привыкла выполнять, кажется тяжелой. В таких ситуациях очень важна поддержка и управленческие навыки редактора. Возможно надо дать отдых, поговорить с ним за кофе, обсудить что-то лично. Я была в таком состоянии, только отдых помогал мне, брала отпуск. Если ты ходишь с выгоранием, то эффективность работы снижается. Надо хорошо высыпаться, ходить в горы, вовлечься во что-то что кроме работы, тогда и новые идеи появляются.
В редакциях, где работала, этому уделяли достаточно внимания: мы ходили в горы, отмечали лучшие работы внутри коллектива, совместно праздновали дни рождения, через международные организации получали психологическую поддержку.
Мой совет от выгорания: пока не завершил одну работу, не браться за вторую, третью.
До дедлайнов необходимо иметь в запасе до 10–15 дней. Много учиться, и участвовать в профессиональных мероприятиях. Большую часть знаний о выгорании, о безопасности я получила на тренингах. Важно говорить о ментальном здоровье журналистов еще студентам, в университетах.
Нургуль Абдыкеримова, руководитель Центра Медиа Развития и Фактчек.кг:
-Эмоциональное выгорание может проявляться в разной форме, в экстренных ситуациях и при очень большой загруженности.
По вопросам психологической поддержки мы обращаемся к правозащитным и международным организациям.
Также в нашей редакции даем возможность работать удаленно.
Я бы хотела, чтобы имелись финансы для поддержки журналистов в экстренной ситуации.
Аймерим Дарбанбекова, журналист «Т-Медиа»:
-У меня были сложности после года ведения прямых эфиров: было давление, угрозы и звонки. Я видела проблему в самой журналистике. Когда такое начинается, то стараюсь сразу уехать в отпуск. Думаю, нам нужно обучение как это замечать эмоциональное напряжение, как это контролировать.
Я участвовала в онлайн обучении эмоциональному выгоранию и в тренинге Института Медиа Полиси по психологической безопасности. Нам дали возможность получить бесплатную помощь: тогда поняла, что надо работать с психологами. Так как я молодая журналистка, то стараюсь обращаться к старшим коллегам за советом, это тоже помогает. Мне кажется у нас мало информации об эмоциональном выгорании. Возможно то, что я определяю как выгорание, на самом деле что-то другое.
Cправка: Институт Медиа Полиси с 2021 по 2024 год провел четыре выездных ретрита для журналистов по психологической, юридической и цифровой безопасности. В общем, в них участвовало 70–75 человек, некоторые журналисты из-за сложностей в работе дважды приняли участие.
Айнура Ешеналиева, координатор проектов Института Медиа Полиси:
— Все участники этих выездных мероприятий отмечают их полезность и необходимость. Там они прорабатывают проблемы, с которыми не могут справиться сами, больше всего им нравится, что есть возможность делиться своими переживаниями в группе и понимать, что они не одни. Подобные тренинги помогают участникам понять на каком этапе выгорания они находятся в настоящий момент, и как они могут помочь себе, чтобы с помощью психолога предотвратить негативное влияние подобного состояния.
Дина Маслова, руководитель Kaktus.media:
— В своей жизни я несколько раз проходила через выгорание. Первый раз пережила это достаточно сложно — сменила профессию. С годами наччала понимать, какие имеются предвестники у этого состояния. Один из симптомов — снижение производительности труда. Как можно это предотвратить? Распланировать свой год так, чтобы было время на отдых. Любой ценой, каждый день нужно выцарапывать время на себя.
В идеале для меня — два часа, это время, когда тебя никто не трогает. Должно быть определенное время и, минимум полдня раз в неделю. Должны быть полноценные выходные раз в месяц, и хотя бы раз в три месяца нужно выезжать на неделю в отпуск. Это перезагружает, позволяет быть достаточно стабильным на протяжении многих лет. Когда очень резко возникают стрессовые ситуации (как уголовное дело по пропаганде войны 2022 года, в 2023 году обсуждение по проекту закона о СМИ, в начале 2024 года — аресты и обыски в редакции “24.kg”), все эти события ты проецируешь на себя, и выходить из этого состояния сложнее.
У меня большая команда, и к предотвращению выгорания подхожу очень прагматично. В основном, это касается творческой части коллектива. Есть сотрудники младше 30 лет, которых надо периодически взбадривать. Я их называю “небитое поколение”, у них принцип “нравится-не нравится” превалирует над “надо-не надо”. Можно им давать творческий отпуск, предложить бонусную систему. В этой возрастной категории чуть выше текучка кадров, они все «ищут себя» в разных профессиях. Когда у них случается выгорание, то сами себя вытаскивают на йогу, параллельно ходят на какие-то курсы дизайна и иногда, кстати, уходят в другую профессию.
Мое поколение и старше — это люди про “надо”, нас так воспитали. Я ввела несколько лет назад правило, чтобы обязательно все выходили в отпуск. У нас многие даже психологически не могут позволить себе отпуск. Они лучше пойдут и купят стиральную машину, отремонтируют авто, сделают закуп для детей в школу. Плюс есть бонусная система, где люди могут позволить накопить себе, например, на отдых. Пару лет назад я подключила и психологов, потому что личные проблемы сильно влияют на производительность. Кому-то могу настоятельно рекомендовать воспользоваться психологической поддержкой.
Махинур Ниязова, независимый журналист:
— С недавнего времени мы все знаем, что такое эмоциональное выгорание. Раньше была любимая поговорка “от работы дохнут кони, а я там бессмертный пони”. Это считалось героизмом, хорошо, что в последнее время мы стали понимать, что быть “бессмертным пони” не очень хорошо. Это опасно, и это имеет большие последствия в дальнейшем.
Я замечала эти симптомы у себя тоже, но помогает отпуск. Мой выход из ситуации последнее время – это уходить или уезжать туда, где нет связи, обычно это высоко в горах. На время переключиться от новостей и событий — необходимость.
Когда была в стади-туре в Швеции, мы посещали редакции, где есть штатный психолог. У нас, конечно, редакции не могут такое позволить.
После тяжелых репортажей необходимо давать хотя бы один день выходной. У нас скудные бюджеты, и мы не можем позволить себе дополнительных сотрудников, это также сказывается на загруженности журналистов. Все упирается в достойную оплату работы журналистов.
Я встречаюсь с друзьями, я называю это дружботерапией — тоже помогает, ну и в моем случае дети — моя поддержка.
Выгорание у нас происходит не столько от работы, а в целом от ситуации в стране. Мы всегда в потоке информации и не можем отключить наш мозг от событий вокруг.
Читайте в следующей статье: я узнала, как международных медиа стараются предотвратить выгорание в коллективах. Об их опыте, о ресурсах по поддержке журналистов, их лучшими практиками я поделюсь в продолжении этого материала.
Автор Тынымгуль Эшиева.
Статья подготовлена при поддержке проекта «Медиа-К» Интерньюс в Кыргызстане, финансируемого USAID и реализуемого в партнерстве с Freedom House. Содержание этой статьи является независимой работой автора или группы авторов и не обязательно отражает точку зрения USAID, правительства США, Internews или Freedom House.
