Дизайнер, который сделал почти все модные сайты

Оператор аттракционов

 ТО, ЧТО Я ЗАНИМАЮСЬ ДИЗАЙНОМ, — ЭТО ПРОСТО СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ.

Когда мне было 17 лет, я работал оператором аттракционов на ВДНХ. Там есть такие шатры, где надо мячиками выбить фигурки, и ты за это получаешь плюшевого медведя. Это было начало 2000-х — потерянное время для ребят, которые хотели как-то заработать.

По идее, я должен был стать менеджером информационных технологий, учился в московском филиале Ленинградского государственного областного университета. Нам должны были преподавать менеджмент и языки, а преподавали метафизику и бальную культуру. Я быстро понял, что посещать занятия бессмысленно. На первом курсе я познакомился с парнем из рекламного агентства. Он позвал меня работать HTML-кодером, притом что я не знал кодинга, но знал Photoshop.

Где-то за полторы недели я научился верстать, а проработав там полтора года, дошел до дизайнера. Так как там в основном делались сайты, на сайтах я и стал учиться. Сайты были ужасные — лютая коммерция, но мне нравилось этим заниматься. Хотя больше тянуло к графическому дизайну: я делал обложки для компакт-дисков и постеры, а на сайтах зарабатывал.

Потом меня уволили оттуда по сокращению, и я стал единственным веб-дизайнером одного туристического бренда. Эта работа растянулась на два года. Я ничего не делал особо, потому что мне было неинтересно, просто зарабатывал на этом деньги. Это была стагнация. Потом прошел пару незначительных студий, где уже понял, что веб-дизайн начинает мне нравиться.

С 2007-го по 2010 год я поработал в разных хороших студиях, последняя была топовая — Brand Studio, где мы рисовали промосайты Lexus новых моделей. Но нигде не получал полного удовольствия: где-то правила странные, где-то тебя ограничивают. Я перешел на фриланс, а бывшие работодатели начали подбрасывать мне проекты. Так я просуществовал полгода, но за это время понял, что не могу организовать свою жизнь нормально, был какой-то день сурка.

Эффект Британки

Я пошел на курс визуальной коммуникации в Британке. Мне это не дало практически ничего, за исключением хороших связей. Там я познакомился с несколькими ребятами, которые сейчас очень хорошие дизайнеры, и с несколькими преподавателями. Например, с Ирой Волошиной, которая была арт-директором «Афиши», и благодаря ей мы получили несколько хороших проектов.

Но с точки зрения образования была проблема — в одну и ту же группу набирали людей с разным уровнем. Были люди, которые в этой профессии по пять лет, и были люди, которые пришли туда первый раз. Как правило, те, кто раньше делал что-то профессионально, очень слабо там развивались. Я доучился до конца, но у меня была куча пропусков, и диплом я не получил, просто забил.

Мне нравится короткая система интенсивов, которые были в Британке. Люди, которые ничего не знают, за две недели получают основные знания по дисциплинам, которые есть в дизайне. И это позволяет им чуть-чуть это переварить, понять, что им интересно, и выбрать какое-то направление. Если идти изначально на длительное образование, не до конца понимая, чем ты хочешь заниматься, то можно потратить кучу времени и денег, но в итоге понять, что душа к этому не лежит.

Мне кажется, что дизайн — история про самообразование. Я с трудом себе представляю полноценный курс, который мог бы рассказать про то, как делать, например, дизайн мобильных приложений. Это очень динамичная и молодая сфера, и гуру в ней у нас нет. Чтобы получить такие знания, совсем не обязательно куда-то идти учиться, достаточно интернетом нормально пользоваться.

В Британке я познакомился с Настей (Анастасия Сокирко, сооснователь Charmer. — Прим. ред.), которая занималась в основном айдентикой. А она работала вместе с программистом Андреем (Андрей Старков, сооснователь Charmer. — Прим. ред.)  в компании, которая к моменту, когда я перешел на фриланс, закрылась. Мы как-то втроем встретились и подумали, что один может сделать айдентику, другой — сайт нарисовать, третий — спрограммить. Почему бы вместе это не делать?

Поначалу мы делали только всякую мелочь. Первый большой заказ — это как раз история про связи. Ира Волошина позвонила мне и сказала: «Саш, не хочешь сделать два спецпроекта для „Ленты“?» Я говорю: «Конечно, хочу. Я же ее читаю». Мы хорошо сдружились с ребятами из «Ленты»: у нас было общее видение того, как должны быть устроены медиа. Месяца через три начали делать сайт, на это ушло около года. На какое-то время я даже ушел работать туда на полставки, чтобы больше времени уделять проекту.

На тот момент был Look At Me, который выглядел очень современно, а все остальное, что было связано с медиа в интернете, как было в олдскульном виде, так и оставалось. Ребята из «Ленты» поняли, что пора меняться и менять подачу информации. У них сформировалось понимание того, как и что они хотят переделать. Получился некий симбиоз между старой «Лентой» и блочным дизайном, который на тот момент был актуален.

До самого момента смены редакции в «Ленте» я присутствовал там на правах арт-директора. Когда вся эта история случилась, как и все сотрудники, сразу написал заявление о том, что не буду работать с новой редакцией. Через некоторое время, когда появилась «Медуза», Галя пришла к нам. На тот момент у нас было взаимопонимание, поэтому она особо не колебалась.

С «Медузой» мы не работаем почти полтора года. Там есть свой арт-директор, свой отдел дизайна, потому что, во-первых, мы достаточно дорогие ребята, а во-вторых, это удаленная коммуникация, которая не всегда понятна: иногда по скайпу и с помощью переписки сложно донести то, что ты хочешь. Мы плавно доделали свои дела и передали права на управление дизайном человеку, который там работает.

Выбор заказчиков

Я берусь за те проекты, где есть контент, который мне нравится, либо он в моем понимании нейтральный. От пары-тройки заказов на своей памяти я отказался. Ну, например, от «Спутника и Погрома». Еще к нам не приходят ребята со странным контентом: когда ты работаешь с медиа, которые пишут о политике, то у тебя создается определенная репутация. И когда ты работаешь с оппозиционными медиа, к тебе вряд ли придет «Лайф.ру», или «Известия», или еще кто-то. Они понимают априори, что ты не будешь с ними работать. Если бы «Лайф» обратился, то я бы отказался. Но нас три человека, и мы решаем сообща.

Часто приходят именно с таким запросом: «Мы хотим как „Медуза“, только немного по-другому». Начинаешь узнавать, а зачем это. Это очень важно понять. К нам приходили несколько человек, которые хотели делать медиа, и после разговора они уходили и ничего не делали. «А я хочу медиа, не знаю, зачем это и про что это, но мне просто хочется», — говорят некоторые. Мы стараемся таких ребят сливать, потому что это очень мутный процесс. Есть те, кто приходит и говорит: «У нас контент примерно такого же формата, как у „Медузы“ или как у „Афиши“. Сделайте нам что-нибудь такое». Дальше мы начинаем обсуждать вещи, связанные с выводом информации, присылаем референсы, потом додумываем это все. И иногда получается неплохо. Очень важен предварительный этап, когда ты точно понимаешь, какая аудитория у издания, какое количество контента они выдают в день, как они себя позиционируют. Когда ты четко знаешь, как устроены процессы внутри редакции и для кого это делается, можно говорить конкретно про дизайн.

Бывает, что разработка занимает год. Последний наш проект — сайт «Новой газеты» — мы делали 14 месяцев. И до сих пор мы какие-то форматы дорисовываем, это бесконечная история. Сначала мы рисуем визуальную концепцию, в медиа это, как правило, две страницы — базовая страница материала и главная. После того как мы это нарисовали и утвердили, начинаем рисовать остальные форматы. Потом это верстается и программируется.

Мы никогда не пытались пиариться через какие-нибудь рейтинги, хождение по выставкам и прочее. Как правило, заказы приходит сами. Не всегда по сарафанному радио, иногда через копирайт, который висит на некоторых изданиях. И нас это вполне устраивает.

Медиа — это все одна тусовка, и она достаточно злобная и завистливая по отношению друг к другу. Получается так, что, когда какое-то одно издание кардинально обновляется, остальные косо смотрят. Им нравится вроде, и они начинают думать: «Черт, они же сейчас у нас аудиторию уведут». Потому что контент у всех плюс-минус похожий. И они находят где-то деньги на то, чтобы сделать себе такую же штуку. Но я не уверен, что это каким-то образом влияет на посещаемость. У «Новой газеты» был ужасный сайт, очень старый. Но ее все равно читали и репостили. Посмотрим, что будет месяца через три.

Об эффективности можно говорить применительно не к дизайну, а к перезапуску. Есть издание, у которого есть такие типы материалов, как новости, статьи и фотогалерея. Это базовые форматы, но сейчас их начинают уделывать по посещаемости всякого рода тесты, объяснительная журналистика и так далее. За счет внедрения новых форматов появляется определенный скачок посещаемости.

Нас это все утомило очень сильно. Мы не хотели под этим подписываться и быть дизайнерами оппозиционных медиа. Так просто получилось, что больше ничего к тебе не приходит. За последние два года мы начали больше работать с культурой, к нам приходят музеи типа «Гаража», выставки, биеннале, благотворительность. Это тоже нам интересно: это смесь медиа, сервиса и корпоративного сайта. Это даже делать приятнее. Медиа в любом случае несет в себе какую-то пристрастную точку зрения, особенно когда мы говорим про околополитические издания. Иногда ты понимаешь, что тебе все равно это неприятно делать. Такое было несколько раз.

С культурой работать куда интереснее. Это более нейтральная вещь. Здесь гораздо больше пользы, это каким-то образом развивает людей, а не просто засирает им мозги кучей информации, которая ничего, кроме стресса, им не дает.

У большинства проектов, связанных с культурой, другие типы контента, которые ты не сможешь оформлять или упаковывать так же. Там есть большая сервисная составляющая — календари, например (чего нет в медиа). При этом медиа должны работать очень быстро, поэтому ты экономишь на графике и на шрифтах, например. А на сайте музея можно разойтись.

Ключевые проекты

Мы не лепим все сайты по одному шаблону, но есть определенные тренды, которые заказчики сами просят использовать. Та же «Картина дня» — она у массы сайтов устроена приблизительно одинаково, и ты ничего с этим не сделаешь. Ты должен это нарисовать, потому что это читают. Единственная задача — по-другому это исполнить, но инструментарий тоже не очень богатый. Поэтому ты стараешься сделать что-то посложнее или поинтереснее, но в итоге это не кардинально отличается. Хотя я не могу сказать, что мы являемся заложниками какого-то шаблона, но иногда решения дублируются.

Из всех проектов в портфолио ключевые — это сайты «Гаража», «Ведомостей», «Медузы» и «Новой газеты».

На сайте «Гаража» я себе просто мозг сломал. Там я много экспериментировал с дизайнерскими и инженерными нюансами. Не могу сказать, что все хорошо вышло, но мы постоянно меняем что-то.

«Ведомостями» я очень поверхностно занимался. Рисовал это наш бывший дизайнер Гриша Кравченко, который сейчас там работает арт-директором. Это был самый сложный с точки зрения наполнения контентом сайт. Два года назад мы еще с таким не сталкивались — это был челлендж: много контента, который надо упаковывать. А «Медуза» старой версии — это конструктор, который надо было делать хорошо, просто и понятно. Нужны были большие умственные терзания, чтобы это выглядело просто с их специфической структурой.

У «Гаража» тоже очень сложная структура, и на каждое придуманное правило дизайна сайта находится какое-то исключение, которое все тебе портит. Сложность измеряется во временных рамках, отсюда и ценообразование. Мы просчитываем, сколько времени займет разработка. Если в среднем дизайн занимает два с половиной месяца, то на больших сложных проектах на это уходит до пяти месяцев и растягивается на семь. Но ни разу еще стоимость сайта не превышала 6 миллионов рублей. Кризис я, конечно, ощущаю. Бюджеты клиентов, может, и не сократились, но наши личные расходы увеличились значительно.

Если к нам придет еще одно оппозиционное медиа, возьмемся, конечно. Ну а что делать?

Команда

Когда мы сделали «Ленту.ру», нас было четверо. Тогда на нас обрушилась куча заказов, и мы очень многие отсеяли, старались брать только самое интересное. У нас очень часто возникали ситуации, когда мы жили на работе: могли что-нибудь хапнуть, что на самом деле не вывозим.

В итоге нам пришлось несколько раз расширяться, и сейчас в Charmer семь человек. Настя и я — два рисующих арт-директора. Есть два дизайнера, Андрей — технический директор, программист и менеджер. Мы не хотим особо расти. Нам интересно делать мало проектов, но долго и круто, нежели создавать конвейер. Обычно параллельно я рисую один-два сайта, а остальные студийные проекты просто курирую. Раньше получалось больше, но сейчас эффективность такого марафона понизилась: постарел.

Бывают периоды, когда нет заказов. На моей памяти такое было раза три. Это было связано с тем, что мы набирали себе работ на три месяца вперед, а других сливали. А потом, когда все доделывали, оказывалось, что с новыми мы не успели договориться. Ну ладно, месяц посидим, может, кто-нибудь придет. Я не могу сказать, что мы профессиональные бизнесмены. Нам интересно заниматься своим делом, а бизнес-составляющую пытаемся развивать, но у нас не стоит задачи заработать все деньги мира или стать супербогатыми чуваками.

Но есть пара ребят, которые как фрилансеры делают очень хорошие вещи. Сейчас запустился Republic, до этого Slon был — это делал Вова Черносвитов. Мы с ним тоже учились вместе.

Есть еще несколько человек, они либо фрилансят, либо работают в штате какого-то издания. Например, что кривить душой, «Лайф.ру» выглядит круто, и они его сделали своими силами. То же самое с The Moscow Times — выглядит довольно интересно. Есть несколько компаний, например Notamedia, которые специализируются на медийных продуктах, и мы частенько с ними баттлимся на уровне тендеров. Была хорошая студия Monographic — раньше они работали с «Дождем», но потом в сервисы, по-моему, ушли. Sulliwan еще.

Очень многие хорошие специалисты уже давно сидят в Сан-Франциско, здесь остается не очень много ребят, которые хорошо рисуют. И есть три-четыре компании, которые хорошо упакованы, — Rambler, Yandex, Mail.ru и несколько издательских домов.

Будущее

Я подумываю о том, чтобы уехать. Открыть еще один офис и поработать с европейцами или американцами. Если ты в течение пяти лет, сидя в одном и том же офисе, делаешь одно и то же, это превращается в день сурка, а надо каким-то образом развиваться. У нас в стране развиваться сложно, поэтому почему бы не делать это еще и за ее пределами… Это не значит, что ты перестанешь развивать визуальную культуру в стране, это легко можно делать удаленно, да и процесс очень длительный. И свои корни ты никуда не денешь: ты не можешь сказать, что теперь я марокканец и продвигаю марокканский дизайн. Задача какая была, такая и остается.

Скоро запустится новый сайт TimeOut с нашим дизайном. Остальное пока в секрете. Сейчас мы пытаемся выйти на европейских заказчиков. Это может быть музей или онлайн-газета. Нам интересно, наверное, все, кроме промо. Это не наша специфика, и нам не хочется помогать продавать продукты, в которых мы не уверены. Планируем сначала поработать тут с заграницей и посмотрим, как пойдет. Если это потребует нашего переезда, то почему бы и нет.

http://www.the-village.ru/village/business/got-success/250267-gladkih