Не было никакой девочки. И отрезанной головы не было. И безумной няни не было тоже. Национальность няни, кстати, неизвестна. Ничего не было. А распятый мальчик в Донбассе был. И ничье душевное равновесие не поколебалось от непрерывного смакования кровавых бредней про малыша, прибитого к доске объявлений, и его маму, привязанную к танку, который сделал с ней три круга по площади. Кроме распятого мальчика была изнасилованная в Германии 13-летняя девочка. И телевидение не упустило ни единой возможности рассказать о ней. Чтобы даже случайный зритель не ушел от деталей того, как распоясавшиеся мигранты насиловали русского ребенка, а немецкая полиция бездействовала.
Русский мальчик Дима Яковлев, к несчастью, был настоящим. Но для настоящего погибшего ребенка одного телевизионного дерьма было недостаточно – и приняли целый закон. Чтобы в ответ на гибель одного ребенка в Америке, десятки, если не сотни, детей в России не смогли найти новые семьи. Здесь их никто не брал, в Америку их не отдали – и справедливость вместе с человеколюбием восторжествовали. Телеканалы не могли проникнуться подобным же человеколюбием все скопом. Значит, проникся кто-то один и дал телеканалам добрый совет. Руководствуясь простой идеей, что если про какую-то новость не говорят по телевизору, то никакой новости и в природе не существует.
Наше телевидение и наша пропаганда живут по этому советскому закону до сих пор. И не важно, что два дня к ряду нет более обсуждаемой в интернете темы. Интернет – не в счет. Интернет – это, как известно, помойка, грибница для «майдана» и вообще полстраны компьютеров в глаза не видала. Но миллионы людей все равно узнали о трагедии. В Москве несут цветы к дому, где жила убитая девочка и к «Октябрьскому полю», где бродила с отрезанной головой безумная няня без национальности. Так ради чего и от кого мы должны скрывать эту историю? Чтобы не разжигать рознь? И это говорит страна, которая живет сейчас за счет ненависти ко всем подряд? Страна, в которой уже давно всё разожгли?
Об этом нужно говорить не для того, чтобы смаковать кровавые детали. Это нужно для того, чтобы люди задумались хотя бы о двух вещах. Кого они нанимают нянями к своим детям или сиделками для своих близких? И по какой причине женщина с отрезанной головой ходит у всех на виду – полчаса? сорок минут? час? сколько это длилось?– а полиция бродит где-то в другом месте? Именно это важно для общества, а не кровавые картинки, которые действительно показывать не обязательно. Но общество берегут от плохих вопросов. Поэтому никакой девочки в Москве не было. А кровавых мальчиков в Донбассе, в Америке или в Европе – сколько угодно на любой вкус.
