Судебный иск в редакции – еще одна галочка в распорядке дня журналиста. Перед сдачей статьи еще раз созвонилась с Махинур Ниязовой, но обсудить «процесс века» — так коллеги между собой называют иск Ирины Карамушкиной в 5 миллионов сомов, у нее нет времени, она спешит на процесс, против другого журналиста. Вчерашние оппозиционеры, которые так искали поддержку у журналистов, сегодня без оглядки подают в суд на СМИ. И, похоже, это тенденция – практически любое СМИ в Кыргызстане имеет по несколько судебных исков.
Точной статистики судебных исков против средств массовой информации нет. По крайней мере, так утверждает медиа-представитель института «Медиа Полиси» Ахмат Алагушев: «Нет статистики. Мимо нас много проходит исков, иногда в суд приходишь, а там коллеги. «Вечерка», к примеру, вообще сама по себе. Так что, сложно утверждать, что мы владеем статистикой. 118-я статья Гражданского кодекса изначально была СМИшная. Но сегодня становится популярной. Иски подают сосед на соседа, работник на работодателя, и доля исков на журналистов в общей массе не так велика».
Восстанавливать честь и достоинство через суд по 118-ой статье стало модным и среди политиков. После революции СМИ чувствовали абсолютную свободу, но спустя некоторое время ситуация изменилась.
«В основном судятся по политическим мотивам, те, кто наделен политической силой и волей. За последние два года власть укрепила свои позиции и пытается контролировать и СМИ, и свободу слова», — считает главный редактор газеты «Власть и Деньги» Турат Акимов.
Сейчас в Кыргызстане представители каждой партии имеют свое издание. И с помощью своих рупоров ведут политическую борьбу и публикуют материалы против своих оппонентов. СМИ в Кыргызстане – это, прежде всего, пропаганда идей власти, укрепление политического имиджа того или иного игрока. Со временем меняется лишь количество площадок, на которых можно вести эти игры.
Как считает журналист Александр Кулинский, «с точки зрения мировых стандартов в Кыргызстане никогда не было свободы слова». «Свобода слова — это не только когда власть позволяет что-то говорить, свобода слова состоит из многих компонентов, это как часы – мы видим только циферблат и двигающиеся стрелочки, но чтобы все это происходило, нужно огромное количество механизмов. Тоже самое со свободой слова. У нас этих механизмов нет. Как только власть считает нужным закручивать гайки – она это делает. А СМИ и общество в целом ничего не могут противопоставить этому», — говорит Кулинский.
Между тем, обремененные властью должны понимать, что, став на путь публичного человека, они всегда будут находиться под бдительным оком прессы. При этом, конечно, никто не снимает ответственности с журналистов за недостоверность информации. К примеру, многие эксперты отмечают некорректную подачу материалов в кыргызскоязычных СМИ, с точки зрения межэтнических отношений. Журналисты часто используют жаргонную лексику, переходят границу между свободой слова и вседозволенностью. А ведь именно позиция журналистов, их статьи, слог, акценты, выступления в судах во многом формируют у общественности толерантное отношение к различным вопросам.
В стране появилось немало виртуальных площадок, где размещаются переводы на русский язык с кыргызскоязычных СМИ. Здесь важно отметить, что по закону перевод приравнивается к авторскому тексту.
Медиа-эксперт Ахмат Алагушев отмечает: «Двоякий такой проект gezitter.org. Туда собирают весь негатив. Нет реального освещения того, что происходит в кыргызской прессе. Там один только негатив, поэтому для русскоязычного читателя (в переводной версии – КирТАГ) представляется совершенно недостоверная картина. Вопрос с переводами вообще очень щепетильный. К примеру, слово «жид» на кыргызском языке должно переводится как иудей, а переводится как «жид». Такой перевод бьет по всем, только из-за того, что филолог так перевел. И когда подают в суд, мы подаем на лингвистическую экспертизу, и нам говорят, что переводчик неправильно перевел».
В целом эксперты также отмечают, что в журналистике наблюдается спад профессионального уровня.
«Общий стиль работы СМИ сейчас таков: нет точности, нет проверки информации. По закону каждая информация должна быть проверена в трех источниках. Но сейчас она не только не проверяется, журналисты откровенно пишут, что это слухи. И эта тенденция имеет отрицательную динамику», — говорит Александр Кулинский.
«Самое главное — журналистика утратила право на эксклюзивность информации, она перестала таковой быть. Сейчас вообще очень сложно говорить о профессиональном уровне, журналистом может называть себя любой, и для этого не требуется специального образования», — считает медиа-тренер Ирина Калинина.
Законодательство пока не может регулировать информационный рынок. После каждой информационной бомбы тот или иной политик пытается инициировать тот или иной закон в той или иной степени сдерживающий СМИ. Но при любом раскладе СМИ остаются главным инструментом гражданского общества, с помощью которого оно может контролировать политиков.
