В декабре 2022 года в бишкекском СИЗО-1 появился специальный блок, в котором содержатся только политические заключенные.
Один из фигурантов так называемого кемпир-абадского дела экс-депутат Жогорку Кенеша Равшан Джеенбеков рассказал, что блок расположен в правом крыле третьего этажа. Здесь около 20 камер, система видеонаблюдения и ограниченный вход даже для сотрудников изолятора.
Данных о том, сколько в Кыргызстане политических узников, в открытых источниках нет. Комитет защиты политзаключенных обозначил, кого именно из арестантов следует относить к этой категории. По версии сотрудников организации, это граждане, систематически критикующие власть и выражавшие свою позицию в публичном пространстве, а также те, кто официально объявляет себя оппозицией.
С чего все начиналось
Еще один критерий, по которому арестанта можно считать политзаключенным, — инкриминируемое ему деяние. В Уголовном кодексе КР к политическим статьям относятся «Попытка насильственного захвата власти», «Призывы к свержению конституционного строя», «Попытка организации массовых беспорядков с целью захвата власти». Сюда же могут добавить статьи УК «Шпионаж» и «Государственная измена». С недавних пор по политическим мотивам преследованию подвергаются и по статье «Возбуждение расовой, этнической, национальной и религиозной вражды».
Политическое преследование в том или ином виде существовало всегда и не только в Кыргызстане.
Находящиеся у руля власти полагали и полагают, что, отправив в тюрьму оппонента, можно исключить его из общественной и политической жизни. Но во второй половине XIX века пребывание в заключении по политическому делу стало особым методом политической борьбы. Российские революционеры, борцы за независимость Ирландии и Индии превратили послания из застенков, тюремные голодовки и прочие проявления стойкости в способ формирования собственного авторитета и оружие против преследователей.
На волне либерализации западных государств в первой половине ХХ века, прогрессивная часть общества заговорила о том, что нельзя преследовать людей за убеждения. Позже это прописали в законодательстве ряда стран. Уже после Второй мировой войны постулат был закреплен во Всеобщей декларации прав человека. Впрочем, преследования инакомыслящих не прекратились.
Позже к понятию «политический заключенный» добавился термин «узник совести». Его в 1961 году изобрел британский юрист Питер Бененсон. Под ним он подразумевал заключенных диссидентов, не оправдывающих и не поддерживающих репрессии. Питер Бененсон основал движение «Призыв к амнистии». К нему присоединялись правозащитники, писатели, издатели и просто неравнодушные, выступающие в поддержку людей, которых неправомерно преследуют за их взгляды.
В 1962 году «Призыв к амнистии» преобразован в организацию Amnesty International. Термины «политзаключенный» и «узник совести» с тех пор используются практически как взаимозаменяемые.
Однако, несмотря на многолетнюю борьбу за права тех, кого преследуют из-за их убеждений или ложно обвиняют в уголовных преступлениях, статус политзаключенного признали на уровне Парламентской ассамблеи Совета Европы лишь в 2012 году. Полноценно в международное право термин пока не включен.
А как у нас
В Кыргызстане к жертвам репрессий относят тех, кто систематически выступает с критикой в адрес властей и попадает под прессинг со стороны силовиков, даже если инкриминируемые им деяния не носят политической окраски.
Напомним, в ноябре 2022 года возле «Белого дома» была задержана правозащитница Азиза Абдирасулова.
Ей предъявили обвинение по статье «Неповиновение законному требованию сотрудника органов внутренних дел» Кодекса о правонарушениях.
Казалось бы, ничего политического. Но ранее правоохранители просили активистку не публиковать информацию, касающуюся Кемпир-Абадского водохранилища в социальных сетях. Азиза Абдирасулова также выступает защитником задержанных активистов и блогеров по так называемому кемпир-абадскому делу и присутствует в судах. Ее оштрафовали на 3 тысячи сомов.
Коллеги расценили эту формальную административную санкцию как акт давления на правозащитницу.
После реакции Норвежского Хельсинкского комитета Бишкекеский горсуд решение первой инстанции о штрафе отменил.
Еще один эпизод. В августе 2022-го, до кемпир-абадского дела, суд признал виновной в незаконном пересечении границы в 2019 году сторонницу Равшана Джеенбекова Айсулуу Кудайбердиеву.
По версии следствия, она якобы четырежды незаконно пересекла кыргызско-таджикскую госграницу. Причем сделала она это через «слабо контролируемый участок государственной границы».
Суд освободил Айсулуу Кудайбердиеву от наказания за истечением срока давности. Сама фигурантка заявила, что «это заказ сверху из-за того, что она поддерживает оппозиционного политика».
В копилку примеров арестов политически активных граждан по неполитическим статьям можно отнести и задержание в октябре 2021 года бывшего депутата Каракольского горкенеша Максата Касенова. Он был лидером движения «Улуу Кыргызстан», критиковал мэрию Каракола, требуя отставки градоначальника. Его обвинили в покушении на убийство.
Во время обыска дома у него было обнаружено ружье «Сайга». Кого и за что якобы хотел убить Максат Касенов, следствие не раскрывает. Известно, что потом ему предъявили обвинение в причинении тяжкого вреда здоровью, совершенного группой лиц по предварительному сговору. Суд отпустил активиста под домашний арест.
Зеркальная поддержка
Глава Комитета по защите политических заключенных Сапарбек Аргымбаев напомнил, что аресты инакомыслящих и сфабрикованные по тяжким уголовным статьям дела, могут привести в будущем к очень опасным последствиям.
По его словам, подобное уже было в 2016 году и продолжилось в 2017-м, когда арестовали сторонников Садыра Жапарова и его самого.
«Но власть не делает выводов и не видит проблем, которые возникают после репрессий», — считает Сапар Аргымбаев.
Он добавил, что «президент говорил, что как бывший политический узник не допустит впредь подобного».
«Садыр Жапаров обещал сохранить свободу слова. Однако мы видим, что происходит в действительности. Все, кто высказался против передачи Узбекистану Кемпир-Абада, стали фигурантами уголовных дел. Такие действия властей не приведут к стабильности», — пояснил он.
С ним согласна и экс-депутат Жогорку Кенеша Наталья Никитенко. Она недоумевает, почему насильников, воров, коррупционеров прощают, амнистируют или переводят под домашний арест или подписку о невыезде, а подследственные по политическим статьям разного возраста, разного жизненного опыта, с значимыми заслугами перед страной сидят в СИЗО либо находятся под пристальным наблюдением «соглядатаев» даже в больничных палатах после сложных операций.
«Если вы хотите пойти в гору, опираясь не на популизм, а для того, чтобы строить общество согласия, то прекратите необоснованное политическое преследование, несправедливое обвинение, перестаньте видеть в несогласных врагов», — призывает Наталья Никитенко власти.
В Кыргызстане представители гражданского общества всегда активно поддерживают тех, кто оказался в заключении по политическим мотивам или подвергся необоснованным атакам со стороны МВД, ГКНБ или прокуратуры. Эксперты расценивают такую поддержку как заявление о несогласии с ограничениями, поощряемыми Старой площадью.
