«Я много раз еще несколько лет тому назад поднимала вопрос о том, что внедрение таких систем, как прослушка, перехват информации и кодирование электронной переписки, необходимо узаконить через законодательные нормы», — сказала в интервью ВРС Татту Мамбеталиева, руководитель Общественного фонда гражданской инициативы интернет-политики (ГИИП).
Татту Мамбеталиева рассказала о своем отношении к тому, что ее могут прослушивать: «Я не знаю, прослушивают меня или нет, поэтому не могу сказать определенно о своих чувствах. Я могу сказать, что если кого-то прослушивают, — это однозначное нарушение прав человека. У нас в Конституции есть такая норма, как тайна переписки, телефонных переговоров и так далее. Это все защищается. Даже если в телефонных переговорах обсуждаются какие-то мероприятия, которые нацелены на совершение преступления, они в суде не могут служить доказательством, поскольку будут являться незаконно добытыми доказательствами. С этой точки зрения, я считаю, что те, кто занимается прослушкой, должны понимать, что нарушают закон и права человека».
«Я много раз еще несколько лет тому назад поднимала вопрос о том, что внедрение таких систем, как прослушка, перехват информации и кодирование электронной переписки, необходимо узаконить через законодательные нормы. Чтобы граждане знали, что уже существуют такие технологии, которые позволяют прослушивать, и в каких случаях такие мероприятия возможны и должны производиться. Сейчас у нас нет законодательной нормы, и все кому не лень занимаются этим. За это даже не предусмотрена мера ответственности, поэтому все это и происходит», — сказала Мамбеталиева.
Говоря о том, какая может быть цель прослушивания гражданского сектора, и кого еще могут прослушивать, Татту Мамбеталиева отметила: «У нас так много НПО. К НПО даже относятся политические партии, потому что это неправительственные формирования. Поэтому я даже не знаю, кого конкретно они прослушивают, и не могу комментировать это. Мы знаем, что есть технологии, позволяющие проводить прослушку всех и вся, не только НПО, но и обычных граждан тоже. Но мы же не знаем, с какой целью, для чего они это делают на самом деле. Если они нацелено производят прослушку какой-то НПО, значит, эта НПО слишком активизировало свою деятельность и уже имеет влияние на политику, соответственно, она и становится той целевой группой, которую прослушивают. Если это так, это говорит только о том, что НПО действительно стали влиять на политическую ситуацию».
«По закону, они могут прослушивать только тех, в отношении кого возбуждены уголовные дела. Больше они не имеют права никого прослушивать, потому что прослушка должна производиться с санкции прокурора, либо по решению суда. Без таких санкций и решений все прослушки находятся вне закона, это стопроцентная правда. За это они должны нести административную, уголовную ответственность, вплоть до того, что можно предъявлять требования за моральный ущерб».
«Исходя из нашей кыргызской реальности, мы предполагаем, что они должны заниматься этим только в отношении организованной преступности, террористов, но если сейчас Байболов заявляет о том, что прослушиваются и другие категории, получается, что могут прослушивать тех, кто имеет возможность влиять на процесс, имеет возможность создавать общественное мнение. Это может быть не только НПО-сектор, это могут быть и политологи, и различные эксперты, которые имеют кредит доверия от общественности, это могут быть просто общественные деятели, это могут быть и сами правоохранительные органы, поскольку у нас очень активизировались информационные атаки между государственными органами. Это такой нонсенс, который существует только в нашей стране, — публичные ссоры между различными структурами. Соответственно, вполне вероятно, что они могут прослушивать друг друга. Крупные бизнесмены тоже могут влиять на процессы, поскольку руководят большими финансовыми потоками. Естественно, они могут прослушивать тех, кто участвует во всех этих процессах, и вряд ли занимаются прослушкой обычных граждан», — заключила Татту Мамбеталиева.
